И происходит не предусмотренное ни расчетами, ни испытаниями: металл около надрезов начинает течь - в тысячи раз медленнее густой смолы, но вязко слабеть, менять структуру; те самые усталостные деформации. Процесс этот быстрее всего идет при полной нагрузке винтов, то есть при наборе высоты груженым самолетом. А на сегодняшнем подъеме, где-то на двух тысячах метров, он и закончился: лопасть отломилась.
Далее возможны варианты, но самый вероятный, по-моему, тот, что достоинство бекасовской конструкции - те встречно вращающиеся на общей оси винты, которые хвалил Лемех (повышенная устойчивость, маневренность, тяга), - обратилось в свою противоположность. Эта лопасть срубила все вращающиеся встречно за ней; в этой схватке погибли и все передние лопасти. Что было с винтами на другом крыле? Что бывает с предельно нагруженным канатом, половина жил которого вдруг оборвалась? Рвутся все остальные. Особенно если и там были лопасти с подсечками.
Разлетаясь со скоростью пушечных снарядов, обломки лопастей крушили на пути все: антенну, обшивку, кабину… Самолет - может быть, уже с мертвым экипажем - камнем рухнул на землю.
Я додумываю свою версию - и меня снова душат унижение и гнев. Черт побери! Вековой опыт развития авиации, усилия многих тысяч специалистов, квалифицированных работников - и одна глупость все может перечеркнуть… да как! Тех теток под суд не отдадут - за что? Написано «отрезать», они и резали. Не топором же рубили. А этих двоих отдадут - и поделом: на то ты и инженер (что по-французски значит «искусник», «искусный человек»), чтобы в своем деле все знать, уметь и предвидеть…
- Но… э-э… Виктор Артурович, - несчастный, побитый Феликс Юрьевич даже перепутал имя-отчество Багрия. - Вы говорили… все можно перевести обратно, в возможность, да? А за возможность ведь не судят… а, да? - и в глазах его светится такая надежда выпутаться, которая для мужчины даже и неприлична.
- А вы получите сполна за тот самолет, - брезгливо отвечает Багрий и отворачивается.
Бекасов быстрым шагом направляется к выходу.
- Куда вы, Иван Владимирович? - окликает его шеф.
Тот останавливается, смотрит на него с удивлением (ну, не привык человек к таким вопросам), потом вспоминает о своей подчиненности.
- К рации.
- Зачем?
- Дать распоряжение по всем аэродромам, чтобы ни один самолет не выпускали в воздух без проверки винтов… неужели непонятно!
- Не нужно вам отдавать такое распоряжение, Иван Владимирович, - мягко говорит Багрий. - Вы уже отдали его. Одиннадцать месяцев назад.
