.
Когда славившегося своей жестокостью Л. Каспарюнаса-Касперскиса осенью перевели в Бирштонас начальником полицейского участка, “уезжая из Бутримониса, награбленное имущество он вез на 14 или 15 больших возах. Видя это, местные жители говорили: «Едет еврейский король Касперскис»”[191].
2015 год
Вечером, перед тем как ехать с Зуроффом в Бутримонис, навещаю художника Антанаса Кмеляускаса – единственного оставшегося в живых из четырех детей, своими глазами видевших убийства 1941 года, чьи рассказы приведены в начале книги.
Антанас Кмеляускас все помнит так, словно это произошло вчера. Рассказывает то, о чем не упоминал в разговоре с приезжими из США в 1998 году:
Когда закончили убивать, мы, дети, которые за всем наблюдали из-за дома, подошли к ямам. Пришли и другие бутримонские. Мы видели, что некоторые люди в яме еще живы. Одному раненому, видно, кровь залилась в нос, так он, пытаясь вдохнуть воздух, зашевелился. Убийцы не хотели тратить пули, так вокруг ямы искали камень, чтобы этого человека прикончить. Но ведь не литовцы все это придумали, а немцы. Литовцев только втянули в эти убийства.
А можете вы нарисовать то, что видели тогда, спрашиваю я у художника.
Антанас Кмеляускас рисует…
Бутримонис – маленький городок. Пустой. Ищем какого-нибудь старого человека – как и во всех местечках, в которых побывали до сих пор. Вот в сторону магазина идет старый-престарый, совсем исхудавший и оборванный бутримонский старик, опирающийся на выломанную в лесу палку. Он соглашается за пачку сигарет показать нам массовые захоронения и в местечке, и в лесу у Клиджёниса.
Клиджёнис всего в нескольких километрах от Бутримониса. У самой дороги – то место, где художник Антанас Кмеляускас, которому тогда едва исполнилось девять лет, видел, как совершалось убийство. Здесь убивали старых мужчин, потому что молодых и сильных евреев из Бутримониса уже расстреляли в Алитусе.
А где второе место убийства, где, как говорит наш престарелый проводник, расстреляны двести детей? Идем через поля, через луга, без указателей, не понимая, куда нас ведут и сколько еще надо будет идти. Старик идет впереди, опираясь на палку, его легкие хрипят вовсю. Ужасный звук. Издалека слышно. У человека явно плохо с легкими. Наконец старик останавливается и говорит: “Не могу идти с вами дальше. Здоровья нет. Вы идите в ту сторону, найдете место, где убили детей”. Он остается ждать нас посреди поля. Жара тридцать пять градусов.
