Рута: Однако подобный эффект должны были вызвать все книги, которые написали историки, исследующие Холокост: Арунас Бубнис, Альфонсас Эйдинтас, Валентинас Брандишаускас, Альфредас Рукшенас, Людас Труска, Саулюс Сужеделис, Рута Пуйшите, Римантас Зизас, Римантас Загрецкас…
Эфраим: Нет. Те исследования не прозвучали так, как надо бы. Никто не хотел, чтобы это произошло. Тем историкам повезло, что почти никто в Литве не читал и не обсуждал то, что они написали. У них есть безопасная работа, они делают академическую карьеру, и все это могут разрушить люди во власти, все еще пытающиеся скрыть правду. Чем меньше людей в Литве читает исторические исследования, тем удобнее им продолжать делать то, что делается теперь.
Рута: Те же самые историки признают, что, к сожалению, убийства евреев в литовской провинции почти не исследованы. Это белое пятно. Я бы сказала, что это, напротив, очень-очень черное пятно. И в истории Литвы, и в историографии. Самое наичернейшее. Руководительница Центра исследований геноцида и сопротивления жителей Литвы сказала журналистам, что исследования Холокоста неполные, потому что просто-напросто не хватает людей для того, чтобы их проводить. Но нет недостатка в людях для исчерпывающих исследований антисоветского сопротивления. Исследований, посвященных нашим, своим.
В конце XIX века в Таураге жили 3634 еврея (54,6 % всего населения местечка).
1941 год
Я, Антанас Швегжда, изъявляю желание добровольно поступить в полицейскую охрану. Я поступаю в полицию с единственной целью – получить больше прав, благодаря которым моя жизнь будет постоянно улучшаться, поскольку я буду иметь больше возможностей получить все, что мне требуется[186].
Антанас Швегжда в 1939 году поступил в учительскую семинарию в Таураге. 15 июня 1941 года учащихся семинарии распустили на летние каникулы. Антанасу было девятнадцать лет.
25 или 26 июня ко мне зашли два друга и предложили вступить в отряд добровольцев. Они сказали, что, если я вступлю в этот отряд, мне будет легче жить. […] Будучи в полиции, я носил гражданскую одежду, был вооружен винтовкой, на левую руку надевал белую повязку из белой ткани, на которой своей рукой написал “Ordnungdienst”, что в переводе означает “Служба порядка”.
В конце августа 1941 года я трижды принимал участие в расстреле евреев. Нас было 50 человек полицейских. Во время первой операции я лично застрелил 10 евреев. Из города в лес их конвоировали кадровые полицейские. Возили их рано утром, чтобы не видели жители местечка. Мы изымали у них деньги и ценности, а одежду складывали в кучу, а потом увозили на склад, а со склада раздавали людям, пострадавшим от войны, также и моей маме. Мама принесла мне со склада одно новое синее шерстяное пальто.
