Зато мыли меня осторожно. А потом, когда две девушки унесли корыто с водой, я смогла исполнить и вторую свою мечту: поесть. Ужин, что появился сразу после «ванны», оказался сытным и простым: кусок пирога, вяленое мясо и кружка сбитня.
Служанки, поклонившись, ушли, и в комнате осталась только Ульма. Она мазала меня заживляющим кремом. Пах он отвратно, зато приятно холодил кожу. А ещё у крема был один неоспоримый плюс: втирался он долго, поэтому за лечебным процессом удалось разговорить служанку.
Начала я издалека, посетовала на войну и идущие с ней рука об руку голод и разруху. Ульма вздохнула, и поведала весьма интересную вещь. Оказывается, голод и мор грозили жителям Верхнего предела ещё до начала войны: с гор, что подпирали облака, начал спускаться ледник. Его жадные языки отъедали поля и пашни, обрекая на голодные зимы, которые становились год от года все более лютыми.
А соседи, что жили чуть ниже, в долине, граничившей с горянами, не желали потесниться. Так было при старом кнессе. Но он умер, и на его место пришел Энпарс. Молодой владыка получил свой уряд голодным, разрушенным и озлобленным. И тут грянула война с драконами — тварями, что огненными камнями нападали с небес, выжигая все окрест.
Лишь кнесс Верхнего предела сумел отстоять свой уряд, спасти жителей. Видя такое, под знамена Энпарса подтянулись и соседи, до этого гордые и заносчивые. А за ними — и те, кто напрямую не граничил с Верхнем пределом.
Равнинники потеснились, и обитатели предгорий смогли спуститься в долины, распахать тучные поля, засеяв их своим зерном. Сейчас Верхний предел — самый большой уряд и его границы все продолжают шириться. Разрастаются владения Энпарса без междоусобных войн.
— Вот и после вашей свадьбы к уряду кнесса еще прибудет, — неспешно текла речь Ульмы, пока она втирала крем мне в ногу.
Служанка сама, кажется, не заметила, как рассказала мне даже больше, чем все. Но на то я и была журналистка, чтобы уметь выразительно слушать. Диктофон, который я под видом амулета, охраняющего от злых духов, вновь надела на шею после омовения, усердно работал, записывая каждое слово.
В моей голове все крутились слова чернокнижника про оружие, которым были побеждены драконы. «Самое честное, благородное и исключительно кнесское. Только одноразовое», — так заявил мой несостоявшийся убийца прежде, чем исчезнуть. А что может быть самым кнесским, если не…
— Сколько побед одержал Энпарс над драконами? — перебила я Ульму, вещавшую о том, какой их кнесс замечательный и как с ним хорошо живется горянам.
