— По метлам! — крик, усиленный магией, как рупором, полетел поверх голосящей толпы.
Несколько чародеев успели взмыть в воздух, когда и на третьем драконе, чья чешуя отливала бронзой, лопнул силовой аркан, высвободив ящера из пелены заклинания. Его седока смело волной ядрёного дыхания чешуйчатого, когда тот вывернул шею под немыслимым углом. Обгоревшего чародея, свёзшегося с драконьего загривка, успел подхватить заклинанием левитации один из магов, оставшихся на земле. Выжил ли опаленный огнем колдун — для меня осталось загадкой.
Едва бронзовокрылый разделался со своим наездником, как арену тут же залило огнем.
Первый вылетевший из седла чародей, что ещё секунду назад висел в двух локтях над землей как муха на паутине, успел в несколько прыжков пересечь поле.
Грязь, которая недавно хлюпала под ногами боевых магов на ристалище, вспучившись, затвердела в момент, а потом и вовсе пошла трещинами. К бронзовокрылому присоединился четвертый дракон, шипастый, не давая магам возможности взлететь.
Вот только дракон, чью шею украшал ряд здоровенных игольчатых выростов, в отличие от своего бронзовокрылого собрата, не успел избавиться от наездника. Колдун еще чудом держался на его холке, намертво вцепившись в один из этих самых шипов. Миг — и по шее сородича, ровно в то место, где сидел хваткий чародей, пришелся удар хвоста бронзового дракона. Наездник лишь за долю секунды успел сам сигануть с холки.
Только сейчас, стоя у стены, видя безумную панику в на лицах, крики, свистевшие пульсары и отчаянный мат чародеев, которые сдерживали стену огненного драконьего дыхания, я начала осознавать, что такое война глазами простых людей.
Чародей, что первым выпал из седла и лишь чудом не разбился, весь в запекшейся грязи сейчас присоединился к магическому заслону, вливая в него свои силы.
Я повернула голову, успев увидеть, как и второго наездника, вцепившегося в загривок аметистового дракона, щедро облил пламенем бронзовокрылый, освобождая тем самым крылатого собрата от седока.
Маг, которого только что искупали в огне, должен был едва ли не обуглиться и дезертировать вниз на землю кучкой пепла, но он, хоть и основательно подкопчёный, каким — то чудом сумел выжить. А вот удержаться — нет.
Не знаю, как колдунам, а вот простым смертным падение с драконьей шеи наверняка светило бы не совсем романтическим свиданием с апостолом Петром. Но то ли всадник на шипастом был дюже удачливый, то ли просто имел блат и знал всю небесную канцелярию лично и наведываясь к ней регулярно, но… После того, как уже бывший наездник аметистового поприветствовал боками арену с запекшейся на ней грязью, он весьма резво припустил по глиняной корке, ловко укорачиваясь от драконьего дыхания.
