Когда же первая часть сражения закончилась, герольды объявили, что вот прям сейчас зрители увидят небывалое зрелище: маги — самоубийцы на загривках ящеров, в смысле отважные герои укрощают драконов.
Брок, подмигнув мне и похлопав побратима по плечу, бросил:
— Ну, я пошел, встретимся у леса, за городом, — и не дав сказать мне и слова, потопал к загонам.
— Я волнуюсь за него… — я повернулась к Йону.
Шкура обнял меня, но отчего-то скинуть руку оборотня с плеча мне не хотелось, хотя жест и вышел фривольным. Будь рядом лиса — обязательно бы на это фыркнула. Но Патрикеевна затерялась где-то в толпе еще при входе на ристалище.
— Не переживай. Это остальные будут, почитай, скакать на диких лошадях без седла. Брок же поедет на закорках у родича. Ничего с ним не случится. А нам надо пробираться поближе к выходу…
«Зачем?» — я спрашивать не стала. И так очевидно: это зрители думают, что их ожидает укрощение драконов. А на деле — если Брок все сделал верно, то ящеры поскидывают седоков и будут таковы. Но как сам Йонов побратим думает выкрутиться из этой ситуации? Хотя ему виднее, о чем договариваться с сородичем.
Над ареной пронесся оглушительный крик, и драконы, выпустив струи пламени, взмыли в небо.
Глава 10
Она же вопрос десятый:
— Что для вас самое главное в жизни? А в смерти?
То, что полет на загривке дракона — не увеселительная прогулка, стало понятно уже через пару мгновений, когда один из ящеров, совершив несколько кульбитов в воздухе, начал стремительно набирать высоту. При этом крылатый плевать хотел (как в переносном смысле, так и в прямом, огнем) на понукания и попытки мага — наездника натянуть силовой аркан. Толпа слаженно ахнула, когда дракон, перекувыркнувшись в воздухе и замерев на пару секунд брюхом вверх, резко ударил крыльями и сбросил с себя седока. Освободившись, угольно-черный ящер свечкой взмыл ввысь.
Чародей полетел вниз, суматошно размахивая руками.
В голове пронеслась мысль, что я вижу последние секунды жизни молодого, ещё сильного и здорового мужчины, который в панике инстинктивно пытается схватить ладонями воздух. Но нет, оказалось, в свободном падении, когда небо и земля меняются местами за долю секунды, колдун не истерил, а умудрялся кастовать заклинание.
Он успел. Замер в воздухе, зависнув всего в двух локтях над грязью арены. Его тело, уже сгруппировавшееся, приготовившееся принять удар, очутилось подвешенным будто на тросе. Но едва зрители выдохнули как второй дракон, на этот раз аметистовой масти, на бреющем полете буквально причесал брюхом толпу, в панике брызнувшую во все стороны. Лишь выставленный в последний момент щит того самого лысого седобородого мага чудом спас сотни жизней.
