– Но, может, слушать Рахманинова, когда пытаешься поужинать, тоже не совсем уместно? – осторожно предположил я. – А то ведь кусок багета в горле застрянет еще.
Пианист вновь обрел свой злостный прищур, и я понял, что зря посягнул на святое.
– Нет, я же не говорю, что его вообще играть не надо, – поторопился я его задобрить. – Но, может быть, его лучше играть в концертных залах?
Ноздри пианиста раздулись. Он разом отхлебнул добрых полбокала вина.
– А что, если играть в концертных залах не зовут, а? – огрызнулся он, стукнув бокалом по столу. – Что, если ты всю свою гребаную жизнь провел за набором клавишей вместо того, чтобы бегать с друзьями по двору и встречаться с девчонками, бился насмерть с конкурентами, чтобы попасть в консерваторию твоей мечты, попал, отпахал пять лет, как папа Карло, пренебрегая сном и гробя свое здоровье, а потом вышел весь такой светящийся талантом, и никому это на фиг не надо, кроме плавающих ресторанов? Что тогда? Никогда больше не играть Рахманинова? Свыкнуться навеки с лаунжем и тем, что официанты зарабатывают больше тебя?
Я слушал и все больше цепенел. Если он был готов вкратце, но основательно излить душу первому попавшемуся незнакомцу, то накипеть должно было так, что страшно себе представить.
– А… А почему гробя здоровье? – задал я первый возникший вопрос.
– А попробуй проведи несчетные часы в одной позе, напрягая одни и те же мышцы определенным усилием, – как-то нехотя объяснил он. – У музыкантов дикие проблемы с телом. Но не в этом суть… Я всегда был готов с радостью принести в жертву и здоровье, и вообще что угодно. Только бы иметь результат. А когда его нет…
Он горестно замолк и послушал бурные аплодисменты дамочке за роялем.
– Мне кажется или ей больше рады, чем мне? – сглотнул он сухо. – Ладно, не хочу жаловаться. Не в моем это стиле. Просто как-то сегодня…
И тут меня наконец осенило.
– Я знаю! – возбужденно перебил я его. – Я знаю, как вам помочь!
– А я просил мне помогать? – удивился он.
– Ладно, я знаю, в чем проблема! – замахал я руками. – Как сделать так, чтоб было лучше! Можно? Ну, можно я скажу?
– Ну, скажи, – пожал он плечами без энтузиазма.
Я набрал побольше воздуха для предстоящего откровения.
– Вам надо избавиться от амбиций! – выдал я.
– Чего? – сдвинул пианист брови.
– От амбиций! От них надо избавиться! Именно они портят людям жизнь! Это я не сам придумал, проводилось исследование…
– Ах, ну разумеется, куда нам без исследований, – закатил глаза пианист.
