Они рассматривали меню или проплывающий мимо Париж, женщины самозабвенно поглаживали свои жемчуга, а мужчины вглядывались в публику в поиске знакомых. Разговаривали мало и очень тихо, поэтому ничто не мешало литься беспрерывной легкой музыке.
Отвернувшись, я взялся за меню. К небольшому ужасу, я не разобрал ни одного названия блюд, но бумага была приятно шелковистой, так что я потеребил ее еще какое-то время, а потом отставил подальше, чтобы не расстраиваться лишний раз из-за своей непросвещенности. Сзади вынырнул официант и налил мне, не спрашивая, бокал белого вина и стакан воды.
Движения его были отлаженные и доведенные до автоматизма, и мне было приятно смотреть на льющиеся струи и бутылки, которыми он почти что жонглировал. Стоило ему отойти, как я схватился за стакан воды, чтобы наконец занять себя хоть чем-то и не выглядеть не при деле. Вина я решил не касаться, чтобы не перегнуть случайно палку и не оказаться в какой-нибудь совсем непростительной ситуации. Я сам дивился своей предусмотрительности и не без гордости решил, что это верный признак окончательного взросления.
Корабль тем временем добрался до середины реки и прокладывал свой неспешный путь по центру Парижа, как по музею с монументальными экспонатами. Среди рядов домов я попытался узнать сплошные окна квартиры Барона, но было слишком темно, и я совсем не мог сосредоточить взгляд на таких деталях. Глаза мои бегали от одного берега к другому и зависали только на таких достопримечательностях, как музей Орсе по правую сторону или Лувр по левую.
«Зачем он меня сюда отправил? – подумал я. – Барон же ничего не делает без какого-то замысла».
В то, что мне якобы надо было побыть наедине, я не сильно верил, но искать, как параноику, улики злого умысла тоже не хотелось, и я был рад, когда передо мной поставили еду.
«В конце концов, может, он просто хотел меня вкусно накормить», – решил я и взялся за ложку. Передо мной красовались стакан с красно-зелеными слоями чего-то явно несладкого, корзинка с нарезанным багетом и тарелка с мясообразным нечто не слишком приглядного вида. Но, к счастью, на тот момент я был настолько голоден, что готов был съесть все, что угодно. Включая то, чего не мог распознать. Я взял прохладный стакан и погрузил в него длинную чайную ложку, а когда вынул, на ней аккуратно лежало два слоя, красный и зеленый, и меня на секунду отбросило обратно в «Анжелину» и к временным капсулам, которые с наслаждением поедал Барон. Но мне уже откровенно надоело перегружать свою голову сложными мыслями, и я поторопился отправить ложку в рот, чтобы переключить внимание на телесное и бренное. Консистенция цветного мусса была вполне приятной и таяла на языке, чего нельзя было сказать о самом овощном вкусе.
