Почти что бегом я отправился в коридор, где в одном из шикарных пакетов влажным комом лежали мои старые вещи. Из кармана джинсов я достал своего верного спутника – небольшой блокнотик в синем переплете. Сердце мое больно сжалось, и я поторопился вернуться в гостиную, чтобы не дать слабину. Я уже хотел снова сесть на диван, но Барон спокойно и одновременно властно указал на камин. Я так сильно сжал свой блокнотик, что он прогнулся и как будто издал жалобный стон, предчувствуя скорую смерть. Но мои ватные ноги сами по себе донесли меня до полыхающего пламени. Жар ударил мне в лицо, и я, как зачарованный, уставился на танцующие языки огня.
– Рассматривай это как отправную точку в новую жизнь, – тихо проговорил Барон со стороны. – Жизнь, полную наслаждений и с наибольшим контролем с твоей стороны. Без пагубных амбиций, сидящих удавом на твоей шее.
Я перевел взгляд на блокнотик и изо всех сил постарался увидеть в нем удава. Слегка блестящий переплет ловил блики огня, и никогда раньше он мне не казался более красивым. Но Барон не терпел отказов – это я прекрасно знал. На секунду зажмурившись, я уже протянул руку к пламени, но застыл. Мое сердце рвало на части. Вновь притянув блокнот к себе, я погладил его другой ладонью. И если до этого мне казалось, что я чувствую его напряжение, то теперь он словно и не сопротивлялся больше, а полностью предался моей воле.
– Где-то я читал, что рукописи не горят, – сказал я то ли Барону, то ли себе, то ли блокноту.
– Все горит, если только достаточно этого захотеть, – отрезал Барон.
– Я не уверен, что достаточно хочу этого, – простонал я.
– Так, значит, не сгорит, – прошептал он. – Чего же ты ждешь?
«Давай!» – крикнул я сам себе мысленно, набрал воздуха, как перед нырком, и приказал своей руке отпустить. Она дернулась в нелепом и нескоординированном движении, словно по пути от мозга до нее произошло короткое замыкание, но этого оказалось достаточно для того, чтобы бедный мой блокнот улетел прямо в самую середину пламени. Мгновенно огонь вгрызся в него, как собака, и начал обгладывать страницы, чернеющие на глазах. Я еле сдержал порыв выхватить его оттуда голыми руками и вместо этого покрепче обвил их вокруг себя. Две крупные слезы выкатились из моих глаз, скользнули к подбородку и упали на паркет.
– Это дым, – сказал Барон голосом, полным торжества. – Лучше отойди подальше.
Я порывисто мотнул головой. Если я уже предал своего спутника, я мог хотя бы досмотреть до конца его угасание. Избегать этой боли мне казалось верхом наглости. Барон, видимо, понял, что сейчас надо было хоть на время отпустить давление и дать мне спокойно пострадать. Так я и стоял молча, наблюдая за тем, как мои старания и переживания сгорали дотла. Я почти что ожидал увидеть вырывающихся из обугливающегося блокнота духов, похожих на Крик Мунка, но страницы догорали вполне чинно. В конце концов оставались только куски переплета, который с наслаждением скреб зубами огонь, и я силой воли вырвал себя из оцепенения и отвернулся. На противоположной стене за диваном красовался громадный черный квадрат.
