Я покачал головой.
– Потому что через него мы пытаемся убежать от реальности, от самих себя. Оно – практически единственный наш выход. Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины. Помнишь?
– Нет. Что я должен помнить? – насупился я, почти физически ощущая, как на мне вырастали иголки, будто на дикобразе.
– Кто это сказал? Ну? – развел руками Барон. – Ницше! А он как раз не боялся смотреть этой истине в глаза. Один из немногих.
– Кому какая истина… – пробубнил я себе под нос.
– Нет-нет-нет! – грозно помахал Барон указательным пальцем. – Не надо тут этого романтизма! Истина у нас одна, и она сурова. И лучше смотреть ей в глаза, как и времени! Рассчитывать мы можем в этом мире только на самих себя и свою свободу. Только мы можем сделать себя неприкосновенными! Трезвый взгляд и бесстрашие – это наша кольчуга, Адам! Неужели ты этого не чувствуешь? Разве ты не хочешь быть неприкосновенным?
– Хочу, – выпалил я, хотя не до конца был в этом уверен.
Что-то во мне боролось с каждым словом Барона с неистовой силой, но, так как я твердо решил довериться ему, обратного пути мне не виделось.
– Хочу, – повторил я еще раз, скорее для того, чтобы убедить самого себя, а не своего собеседника.
Барон с одновременно тяжелым и облегченным вздохом расплылся по креслу и хлопнул два раза коротко в ладоши. Тут же из темноты вынырнула миловидная девушка с подносом, на котором покачивалась карамельная жидкость в хрустальном графине, и поставила его на круглый столик рядом с креслом Барона. Налив коньяка в пузатый бокал, она сложила руки за спиной и отплыла обратно в небытие.
– Это не Магда, – заметил я, несколько разочарованно.
– Нет, это не Магда, – подтвердил Барон, жадно отпивая напиток.
– А… почему?
– Почему не Магда? – отставил он бокал обратно на столик. – Потому что нервы у Магды были не те. Не та хватка. Да и Виртуэлла ее не любила. А кто-то другой любил слишком сильно, – сердито прищурился Барон в сторону коридора. – Но не в этом суть. У тебя еще будет достаточно симпатичных девочек, не переживай.
– Да я не переживаю, – покраснел я обиженно и отвел взгляд.
– Приходят-уходят, приходят-уходят, – помаячил Барон пальцами, как стрелками метронома. – Но мы говорили о вечном, об искусстве! В общем, я надеюсь, что тебя никогда не замучают амбиции в этом плане. Слышишь меня, Адам?
– А как меня должны замучить амбиции? – спросил я в пол, хотя уже с неким ужасом подозревал, куда вел этот разговор.
– Знаешь, – взялся Барон снова за бокал и стал покачивать коньяк плавными волнами, – буквально недавно я слышал про одно интересное и в то же время идиотское – как это часто водится – исследование. Провели опрос среди не помню какого количества людей и выяснили, что на уровень счастья… Я вообще-то ненавижу это слово, но пока оставим его в покое… Так вот, на уровень счастья достаток или вид работы не имеет практически никакого влияния. Дворник ты или владелец нефтяной компании… Без разницы! А знаешь, что имеет?
