– По тому, что я даю больше, чем получаю? Трачу слишком много энергии?
– Лучше.
– По тому, что страдаю и тем не менее боюсь их потерять?
– Бинго! – обрадовался Барон. – Излишняя привязанность при большой затрате энергии и несущественной отдаче! Страх, Адам! Видишь? Везде он проскальзывает и портит нам жизнь. А жизнь мы не должны себе портить ни при каких условиях. Это очень на руку нашему дорогому времени.
– Мне кажется, что времени на нас так же наплевать, как нам на него, – решился я на отважное предположение.
– Это ты зря так думаешь, – отмел Барон мою идею широким жестом.
Зависла пауза, густая от переваривающихся в ней мыслей. За окном ревели моторы стартующих на светофоре машин, а внутри под спокойный треск огня шуршали крылья переминающейся с ноги на ногу Виртуэллы.
– А привязанность к вещам – это нормально? – спросил я наконец. – К достижениям?
– Превосходный вопрос! – обрадовался Барон. – Я вижу, твои мозги действительно именно то, что надо! Если вкратце, то я считаю, что чрезмерная привязанность к чему-либо – это плохо. Нам же нужна свобода! Но так как именно привязанности доставляют нам на определенном уровне наслаждение, без них не обойтись. Ты любишь хорошо поесть? Значит, ты привязан к изысканной еде. Ты – гурмэ. Ты разбираешься во вкусовых тонкостях и извлекаешь из них наслаждение. Но когда эта еда тебя одолевает, ты превращаешься в гурмана, а по-нашему – в обжору. А это уже не то. Тут меняются роли контролирующего и контролируемого. Это не должно происходить ни при каких обстоятельствах! Всегда помним, что мы – хозяева себя и всего вокруг. То же самое с одеждой. Когда ты пользуешься талантом кутюрье и таким образом наслаждаешься собой и теми возможностями, которые тебе открывает дорогая, стильная одежда, ты стоишь за штурвалом и со знанием дела ведешь свой корабль. Но когда ты начинаешь спускать все свои деньги в бутиках и проводить в них большую часть дня, ты уже, к сожалению, одержим и упустил из виду цель.
– Но… – почесал я за ухом, и Виртуэлла оттолкнулась от моего плеча и улетела в глубь комнаты. – Но невозможно же относиться прямо совсем ко всему… просто, что ли? Да, просто. Ведь это то, что вы имеете в виду, так?
– Просто, – поморщился Барон. – «Просто» – это какое-то слишком невзрачное слово. Но ладно, пусть будет просто. К чему ты не можешь относиться просто, Адам?
– Ну, скажем, то же искусство…
– О-о да! – покивал Барон, и лицо его выразило всю мировую скорбь. – Искусство – это, конечно, серьезно… А знаешь, почему оно воспринимается нами с такой серьезностью? Как нечто святое?
