– В таком виде невозможно наслаждаться жизнью, ты хоть понимаешь это? – как-то грустно спросил Барон.
– Нет, – искренне удивился я. – Почему же?
– Это вот, – несколько брезгливо потрепал Барон ткань моей куртки, – не той текстуры, чтобы хранить прекрасное.
– Чтобы что? – криво улыбнулся я.
– Эх, глупый ты, – тяжело вздохнул Барон. – Ты думаешь, что одежда висит на тебе бессмысленной тряпкой в то время, как происходит жизнь? О нет… Одежда – это твоя оболочка, тот внешний слой, которым ты с этой жизнью соприкасаешься. И если этот слой никудышный, то и соприкосновение будет никудышным. Одежда, Адам, – это сокровищница, которая хранит в себе мимолетные мгновения. Она консервирует их. Впитывает в себя и хранит. Для этого нужна качественная ткань, твердая огранка, надежность… Что может хранить в себе тряпка, пахнущая пластиком, скажи мне?
На это у меня ответа не было.
– Вот видишь, – похлопал Барон меня по плечу и слегка толкнул в сторону перехода. – Вот поэтому мы идем выбирать тебе качественную оболочку. В здоровом теле – здоровый дух, как говорится. А тело не может быть здоровым, когда страдает от нацепленного на него уродства.
Просторный, ярко освещенный торговый центр настолько не имел ничего общего с базаром в моем представлении, что вообще не имел права так называться. Так мне казалось. Куда ни глянь, росли стеллажи и бросались в глаза вешалки, как расцветающие, но одновременно сдержанные бутоны, а мы плыли между ними по наполированным до зеркального блеска проходам. Мои глаза то цеплялись за какую-нибудь вещь, то вновь разбегались, хаотично мечась по незнакомой территории. Такое изобилие просто-напросто пугало меня, и представить себе, что когда-нибудь нечто подобное станет возможным в Москве, было совершенно невозможно. Еще более невозможно, чем русский аналог «Анжелины».
– Ты считаешь, что это неправильно? – заметил мой взгляд Барон.
– Почему неправильно? – оторвал я глаза от гор брюк.
– Потому что за долгие годы жизни в России тебе прочно вбили в голову, что консюмеризм – это плохо.
– Потребление? – переспросил я на всякий случай, но даже не стал дожидаться подтверждения. – Да нет, особо мне это вроде никто не вбивал в голову. Просто…
Барон ступил передо мной на эскалатор, и я прыгнул за ним, как на уходящий поезд.
– Особо вроде… – повернулся ко мне Барон, качая головой. – В мозги вбивают незаметно, Адам. Что ты там хотел сказать?
Я и сам толком не знал, что хотел сказать. Перед тем как эскалатор унес меня на следующий этаж, я сверху взглянул на расстилающиеся груды вещей, среди которых фланировали беспечные женщины.
