— Ну как? — спросил голый король. Я скрепился и отрицательно мотнул головой.
— Ты ничего не понимаешь, — произнёс голый король, впрочем, несколько оскорблённо.
— Конечно, не понимает, тут как у Мандельштама! — сказал некто в табачном дыме и с завыванием процитировал мандельштамовские строчки голого короля[4]. Имя Мандельштама прозвучало с благоговением: это был веский довод, будь он неладен, да и упомянутого Мандельштама[5] я не читал, а позже, когда прочёл, увидел лживый порядок слов и бледную немочь. И махнул рукой[6].
И всё-таки приём, оказанный моим стихам, был полезным уроком, от которого я оправился только через три года, в пору своей поэтической зрелости, когда меня окончательно стали не понимать и когда я вынес ясное о себе представление. И это надолго облегчило мне жизнь[7].
В институте не обошлось без кумиров. Сначала им был Борис Примеров[8], потом его затмил Николай Рубцов. Первого я знал лично, мы с ним учились на одном курсе, хотя и на разных поэтических[9] семинарах. Он много тогда знал и читал, но как-то беспорядочно: его слова и мысли расползались[10], как раки, в разные стороны. Жаль, что всё свежее и лучшее он написал до поступления в институт и быстро сгорел летучим огнём[11]. Но зато два года подряд[12] в его комнату стекались молодые поэты со стихами, особенно заочники. Он их благосклонно выслушивал и неопределённо одобрял, а если совсем не нравилось, то отмалчивался[13] или переводил разговор на другое. Я к нему не заявлялся: боялся провала. Но когда в 1966 году в Краснодаре вышла наконец моя первая книжка[14], он её где-то прочёл и при встрече протянул:
— Ну, Юра, тебе далеко до меня!
Кстати, только один студент сказал о книжке, что у неё есть потенциал. А Примеров разделял[15] общее несчастье поэтов: мерил других по себе и, конечно, не в пользу других.
Причина появления бесчисленных ремесленников заключается и в этом. Логика тут проста: отчего тот-то и тот-то пишет и его печатают, чем я хуже? Я могу лучше. Садится и пишет — не хуже и не лучше, а посредственно, как ремесленник. И то, и это печатается, а литературы нет.
Я знаю многих молодых, которые при всём себялюбии[16] оглядываются друг на друга. Так они ничего, кроме бокового зрения, то бишь косины, не приобретают[17]. Ага, говорят они, этого я заткнул за пояс, а на этого наплевать, он выдохся. Я лучший. Так и хочется сказать: куда смотришь! Не равняйся по себе подобным. Смотри на классику, смотри в упор, а не сбоку! Иди к вершинам, пусть они недосягаемы и ты потерпишь поражение, но зато твоё поражение будет
