— Давай повторять: золото!
И стали звенеть, как заведённые:
— Золото, золото, золото.
«Мои мозги явно обрабатывают», — отметил Алексей Петрович. Он поднялся, чтоб уйти на кухню, и услышал голос:
— Он встаёт. Он идёт на кухню. Пойдём и мы.
На кухне он услышал, как наверху, над его головой, те же самые голоса стали переговариваться и пересмеиваться. Вдруг прозвучало его имя. И повторилось. Он насторожился. Его настороженность уловили наверху. Один голос так и спросил:
— Ну что, Алёша Попович, испугался?
Они знали, что он их слышит. Он невсклад прохрипел:
— Вы же воспользовались, что я с дикого похмелья.
Его слух, ещё в детстве запечатанный попом при крещении, дал течь. Он впервые вступил в говорящую связь с голосами.
— Что он сказал? — переспросил один голос. Другой ответил невнятное. Они зашушукались и повторили, переврав одно слово:
— С жуткого похмелья, с жуткого похмелья.
Опять зашушукались, засмеялись и пропели его мысль:
— Разыграли, разыграли.
Он слушал и вздыхал. Это тоже заметили наверху.
— Он вздыхает, бедненький, — сказали голоса, — давай отпустим его на недельку-другую. Пусть он отдохнёт. Отдохнёт, отдохнёт. Пусть он подумает. Подумает, подумает. Но мы ещё вернёмся. Вернёмся, вернёмся. Он от нас не уйдёт. Ха-ха-ха!
— Что вам от меня надо? — хрипло сказал он. Голоса пропустили его вопрос мимо внимания и продолжали болтать.
«Я каких-то заурядных людей оскорбил своим существованием. Подлый розыгрыш!» Он поднялся со стула, вышел из-под голосов и встал на то место около входной двери, где было потише. Голоса поболтали и замолкли. Он стоял не шевелясь. В сознании начались тёмные провалы. Он не знал, что в эти беспамятные промежутки его сознание отдыхало. Между тем линия его отклонения сломалась и пошла прыгать вкривь и вкось. Вернувшись на кухню, он услышал шум не сверху, как раньше, а снизу, из глубины двора. Он выглянул в окно: голоса взметались со двора, как взвихренная невидимая пыль. Внизу под редкими деревьями стояла куча праздных людей и кричала. Изо всех криков заметно выделялся женский голос. Наверно, его усиливал рупор, хотя никакого рупора он не видел. Вот что кричали голоса:
— Уезжайте отсюда! Ещё есть время! Уезжайте как можно дальше! Вы погубили Европу, вы погубили Америку, вы погубили демократию… Вы погубили (шёл перечень известных и малоизвестных общественных имён)…
Он растерялся: что за митинг и откуда он взялся на их дворе? И к кому обращалась кучка людей? Ко всем жильцам дома или к нему одному?.. Но он никого не губил, да и куда ему бежать из России? Разве в Чечню под пули, где его младший сын служит военную службу?..
