Чувство некоей ироничности блуждает в стихах Смелякова, как болотный огонёк, то появляется, то исчезает. Оно издевается иногда над самим поэтом.
В ранее цитированном «Государственном мосту», где поэт понимает, какие чувства испытывает Сулейман Рустам, он говорит:
Тебе, понятно, не до позы,
совсем тебе не просто тут.
Какая может быть у человека поза, когда у него разрывается сердце! Призрак некоей лживости, поддельности, как болотный огонёк, часто мерещится Смелякову.
Вот он мелькнул в другом стихотворении:
Из всей земли исполинской
взаправду, а не рисуясь,
Америкою Латинской
всё больше интересуюсь.
Намёк на поддельность присутствует в умопомрачительном «Непрошенном стихотворении»:
мне по душе и нраву —
верьте в мои слова —
мягкие их сиденья,
жёсткие их кузова.
«Верьте»! Дескать, сиденья и кузова автомашин мне нравятся вовсе не ради позы, не из рисовки, не ради маскировки под кого-то. Сияет этот огонёк и в стихотворении «Машенька»:
Естественно, при этой обстановке,
что я, отнюдь не жулик и нахал,
по простоте на эти постановки
огромные рецензии писал.
«Отнюдь не жулик и нахал»! Отнюдь не из позы!
Полным блеском блестит этот огонёк в стихотворении «Николай Солдатенков».
Но когда ты сам, с охотой,
еле сдерживая пыл,
чтоб работалась работа,
электродиком варил,
…кипятил тот лом железный,
как хозяечка борщи,
как хозяюшка России,
на глаза набрав платок,
чтобы очи ей не выел
тот блестящий кипяток, —
я глядел с любовной верой,
а совсем не напоказ,
как Успенский пред Венерой —
прочитай его рассказ.
«Глядел с любовной верой, а совсем не напоказ»! Кстати, заметьте, мягко говоря, безвкусицу, — на что же глядел? На блестящий кипяток, как на Венеру! На Венеру, одно созерцание которой выпрямляет скомканную душу человека, по словам Успенского. Да и «смотреть напоказ» — сказано не по-русски.
Но продолжим рассказ о навязчивой идее какой-то поддельности. Она наглядна в «Оде русскому человеку», вошедшей во многие сборники Смелякова.
Участник жизни непременный,
освоив сходу местный быт,
за шатким столиком пельменной
с друзьями вместе он сидит.
Совсем не ради маскировки, а после истинных работ,
в своей замасленной спецовке
он ест шурпу и пиво пьёт.
Представьте себе рабочего человека, зашедшего в пельменную пообедать в замасленной спецовке. Явление знакомое. Но вся необычность состоит в том, что замасленная спецовка на рабочем — не маскировка. Но встаёт резонный вопрос, зачем маскироваться рабочему в замасленную спецовку, ради чего? На крайний случай это неприлично — появляться к обеду в грязной спецовке. Но логика вещей говорит нам о том, что поэт, вероятно, имеет в виду какую-то категорию не трудящихся людей, которая подделывается под работяг, надевая замасленные спецовки. Но кто же будет заниматься таким нелепым переодеванием? Может быть, иностранный шпион? Кроме него некому.
