Так же обесценилась поэзия следующей метафоры:
Вы, прадеды наши, в недоле,
мукою запудривши лик,
на мельнице русской смололи
заезжий татарский язык.
Вот как мстит поэту принцип «зрительности» и слабость зрения. Мельницу русского языка он понимает буквально, тут же и лица в муке. Предостерёг бы поэта поэтический вкус, да где его взять, если внутреннее зрение вытеснилось внешним.
То же самое в стихотворении «Иван Калита».
Сутулый, больной, бритолицый,
уже не боясь ни черта,
по улицам зимней столицы
иду, как Иван Калита.
Всё здесь впечатляет: и точные весомые эпитеты, и сравнение с Иваном Калитой. Но читайте следующую строку:
Попробуйте делать те же движения, что и поэт, — поворачивайте голову в разные стороны. Прочитав следующую строку, делайте это верчение головой несколько раз.
Читайте дальше:
И впрок у людей собираю
На паперти жизни слова.
Паперть жизни — это метафора. Паперть на самом деле — это то определённое место перед церковью, где обычно толпятся юродивые и нищие, выпрашивая подаяние. Что же происходит? Поэт занимается возрождением русского языка — так Иван Калита по кусочкам когда-то собирал Великую Русь, опустошённую татаро-монголами. Сравнение с Калитой, что говорить, обязывает! Поэт же реализует это сравнение, изображая процесс собирания русского языка. Вот он, «сутулый, больной, бритолицый», как нищий на паперти, следит, озирается, внимает. Вспомните злую шутку Саши Чёрного. А ведь ещё нужно иметь в виду, что то, что делает поэт, происходит как бы на фоне деяний самого Ивана Калиты, а на этот фон накладывается безобразный силуэт нищего. Следующие строки воспринимаются как пародия.
Мне эта работа по средствам,
по сущности самой моей.
…Нелёгкая эта забота,
но я к ней, однако, привык.
…Далёко до смертного часа,
а лёгкая жизнь не нужна.
Пускай богатеют запасы,
и пусть тяжелеет мошна.
Словечки взаймы отдавая,
я жду их обратно скорей,
недаром моя кладовая
всех нынешних банков полней!
На образ нищего на паперти наслаивается ещё один намёк — силуэт современного банкира. И разбирайтесь сами, читатель, где тут банкир с паперти, где тут Иван Калита в банке. И сколько звону: паперть, «копить наследство», запасы, мошна, кладовая, банки! Казалось бы, такие эпитеты, как «сутулый, бритолицый», намекают о цепком поэтическом взгляде, казалось бы, сравнение с Калитой говорит о смелости воображения, но все вместе эти краски не создают ничего органичного, ничего цельного, а только бесформенное сооружение, сделанное по принципу «тяп-ляп».
