Стекло, разделяющее нас, мерцает, как экран.
В углу, сменяя друг друга, мелькают лица, а рядом – течёт бирюзовый текст: инспектор ищет какие-то соответствия по крови. Что-то вроде анализа ДНК.
Поиск останавливается, и передо мной гордое, красивое лицо мужчины средних лет. О таких говорят породистый. И безошибочно определяют социальный статус – аристократ.
– Герцог Дьюилли?! – ошарашено говорит дракон. – Значит, вы (и куда только девалось пренебрежительное «ты»?) его похищенная дочь и мо…
Слова обрываются, вижу, как грудь змея высоко вздымается, слышу гулкое биенье драконьего сердца.
Но мои мысли о другом. Нашёлся! Отец! Так похожий на моего. Вот бы увидеться с ним! Только бы раз! Он бы спас меня от всех драконов и бездн.
Инспектор же явно в смятении. Ходит туда-сюда, бьёт хвостом, ноздрями дрожит. В глазах, которые зеркало души, полыхает ад.
– Леди Дьюилли – двоедушица? Что теперь делать? Светлая по рождению не может пасть!
Даже жалко его. Не привык, должно быть, когда что-то идёт в разрез с предписаниями?
– Ну вы ведь можете никому не говорить про меня? – подсказываю и тут же жалею, потому что он пристально уставляется на меня, прожигает насквозь.
И уже не в голове, а сверху, оглушая, льются слова – непреклонные, строгие, страшные:
– Что же ты колеблешься, ангел? Лишь душа, тронутая тьмой, может подбивать ко лжи! Двоедушцам полагается Бездна. Так изыйди же в неё, мерзкая грешница!
Зажимы на запястьях отщёлкиваются, стул отползает, будто живой. Пол разверзается, срываюсь.
– Девочки! Вы обещали!
И последнее, что вижу: полные ужаса глаза дракона.
Доска, за которую ухватилась, начинает трястись. И ненасытная пасть Бездны клацает челюстями над моей головой. Лечу туда, где ворчит и плещется прожорливое нутро абсолютной тьмы.
Папочка! Люблю тебя! Прощай…
***
…и является свет.
Яркий, предельно-белый. Закрываю глаза ладонями, зажмуриваюсь, но он протекает сквозь пальцы, залезает под веки, выжигает зрачки. К счастью, скоро под тело подныривает нечто мягкое и проваливаюсь в это нечто. И… лечу вверх, как на батуте. Удаётся упасть на более-менее гладкое. Лишь тогда вздыхаю и открываю глаза.
Сижу на мягком и ослепительно белом. Над головой – синева, такая, что голова кругом. Яркая и чистая, как детская мечта.
А передо мной – круглое, красное, очень пушистое, с длинными ушами. Чёрные бусины смотрят, не мигая. Мой кролик. Своеобразный. Ну и я не Алиса.
– Привет, – говорю ему.
– Привет, – отвечают за спиной.
