Сотни лет назад наша деревня жила исключительно за счет рыбной ловли. У меня дома есть художественный альбом. На одной картине изображены молодые женщины в фартуках, которые стоят на скале, глядя на корабль, разбивающийся о рифы. На переднем плане к поверхности моря тянется солнечный луч. Я не знаю, кто написал эту картину, зато отлично понимаю, зачем здесь нужен длинный луч света. Мне знакомо горе, что требует таких деталей. В нашем городке осталось совсем мало рыбаков.
Хотя работа на складе приносит более стабильный доход, чем рыбный промысел, местные мальчишки мечтают ходить в море. Врывающийся в окна ветер приносит им сны о кораблях, какие теперь можно увидеть только в сувенирных бутылках.
Иногда я гуляю по скалистому пляжу за деревней. На берег накатывают темно-зеленые волны, и можно сколько угодно выкрикивать свою боль под грохот перекатывающихся камней. А после я часами разглядываю рыб и крабов в каменистых заводях. Интересно, знают ли они, что отрезаны от своего мира?.. Я люблю сидеть на прохладных валунах, пока прилив не начинает лизать ботинки, словно озорной пес.
Ночью, когда заканчивается смена, я записываю количество разгруженных фургонов. За тридцать лет я ни разу не ошибся, потому что для меня каждый грузовик — как живой человек. В детстве я узнавал любую машину в лицо.
Я отмечаюсь в журнале и нахожу в комнате отдыха свое пальто. На дверце шкафчика висит календарь с полуголыми женщинами. Им холодно. Они широко улыбаются. На фотографии можно изобразить фальшивую радость, а вот горе — никогда.
От склада до деревни — полчаса ходьбы. Сначала надо идти по узкой грунтовой дороге, а затем вверх по холму, мимо живой изгороди с птицами, выглядывающими из гнезд. Летом вместо птичьих глаз в ветвях виднеются дикие ягоды.
Через несколько часов мир наполнит рассвет. Я делаю остановку и прислоняюсь к фонарному столбу. У меня постоянно болит левая нога, особенно зимой. На руки падает свет от фонаря. Они похожи по цвету на затемненное стекло. В нашей деревенской церкви есть чудесное окно с витражным стеклом; порой я становлюсь перед ним на колени и погружаюсь в цвет. Когда боль в ноге немного утихает, я продолжаю путь. Камни, застрявшие в тракторной подошве ботинок, скребут по бетону. Я скучаю по осени, когда лето вспоминает, что тоже смертно. А там — зима. И наконец, чудесная пора, когда все бесстрашно начинается сначала.
Идти домой спешки нет. Вдоль дороги стоят дома с блестящими сланцевыми крышами. Их черные лбы побелели от дыхания завтрашнего дня, глаза прикрыты изнутри шторами.
