К утру серый город был полностью засыпан снегом. Отряхнув туфли, Сабоне под оглушительный звон колокольчика вошел в магазин.
Над вешалками с одеждой, словно диковинные птицы, висели шляпы с перьями. Пока Сабоне пробирался к окну, чтобы увидеть девушку, где-то в недрах развешанных мехов возникло едва заметное движение.
Он сначала даже не понял, женщина это или раскрашенная кукла: перед ним неожиданно появилось трепещущее создание с кроваво-красными губами и белой, как мел, кожей.
— Да, — произнес старческий голос, словно отвечая на вопрос.
Хозяйка ткнула тростью в сторону Сабоне.
— Вы, наверное, пришли посмотреть меха?
Где-то в глубине магазина закипал кофе.
— Выбрали что-нибудь?
Толстый слой косметики двигался вместе с губами.
— Видите ли, мадам, по дороге на работу я каждое утро вижу в витрине девушку…
— Еще бы, вы не первый, кто ею интересуется, — прокаркала старуха. — Напоминает кого-то, правда?
Опоры души скрипнули, и задрожавшие губы Сабоне, не произнеся ни слова, выдали страшную тайну его одиночества, в которой он не признавался даже самому себе.
Оба повернулись к окну и посмотрели на снег, беззвучно падающий на землю.
— А что делать, — вздохнула женщина, — через городской сад в это время года не пройти.
— Вы знаете, что там есть цветы, которые цветут в темноте? — спросил Сабоне.
— Кто же гуляет по саду в темноте? — фыркнула она.
Сабоне почувствовал, что его наполняет гневный огонь, но спокойно сказал:
— Наверное, никто.
Выходя на улицу, он поскользнулся и ударился лбом о выступ витрины.
На снегу появилось несколько капель крови.
Сабоне испуганно наклонился. Это была его собственная кровь. Она текла в нем почти четыре десятилетия. Проходила сквозь его тело и питала его мечты.
Объект его мечтаний холодно смотрел через стекло на капли крови — глаза души на снегу.
Когда он прибыл на рабочее место, впервые за тринадцать лет опоздав на несколько минут, старший кассир окинул его строгим взглядом поверх очков. Сабоне почувствовал, что по щеке бежит теплая струйка.
— У вас там кровь, юноша, — только и сказал старший клерк.
К вечеру вокзал почти совсем опустел, а примерно во время ужина к окошку подошел мужчина, спросивший билет «куда-нибудь».
— Точнее, — попросил Сабоне.
— Не знаю, — равнодушно ответил тот.
Сабоне задумался об этом ночью в постели.
Часа в четыре утра Сабоне поднялся и подошел к окну. Луна светила ярко и бесстрастно. Он оделся и вышел, направившись в городской сад.
Сияющие в лунном свете статуи провожали его глазами. Сабоне не был уверен, что это происходит наяву, и тем не менее искренне удивлялся, почему ему раньше не приходило в голову гулять по снегу под луной и почему после стольких несуразно прожитых лет он внезапно почувствовал, что обрел наконец свой дом. Быть может, он — всего лишь персонаж сна, который снится Парижу.
