— Нет, это я так, ни на кого… Тебе повезло, у тебя замечательная сестренка.
— Именно поэтому ты заминировала наш дом, да?
— Сколько еще раз я должна извиниться?
— Надо было пристрелить тебя, когда была такая возможность.
Гоби рассмеялась:
— Лучше поздно, чем никогда.
— А я говорю серьезно, я…
Она бросилась на меня. Я схватил ее за горло, повернулся, но не удержался на ногах. Мы повалились на дверь, та резко распахнулась, и мы вывалились прямо на тротуар.
Я больно ударился и уже поднимался на ноги, когда Гоби схватила меня и притянула вниз к себе, так что я снова оказался лежащим на ней. Я дернулся, чтобы вырваться, лихорадочно вдохнул и хотел уже выпрямиться, прежде чем она сможет ударить меня, но тут она резко притянула меня к себе и поцеловала. Ее губы имели вкус помады, крови и пороха, а еще они были самым нежным из всего, что я когда-либо чувствовал, и, несмотря на боль, я вдруг обнаружил, что отвечаю на ее поцелуй, и мой язык скользит по ее губам, чтобы лучше ощутить все оттенки странного вкуса этого поцелуя. Мы касались друг друга языками, словно одновременно проникая друг в друга и продолжая борьбу. Наконец она отстранилась. Ощущение было такое, будто я долго плавал на большой глубине океана из «Ред Була» и вдруг резко вынырнул на поверхность.
— Зачем ты это сделала? — только и смог спросить я.
— Ты начинаешь мне нравиться, Перри.
Я шумно выдохнул:
— Своеобразный у тебя способ показать это.
— Ты когда-нибудь в жизни чувствовал себя более живым?
— Да, пожалуй, раз или два.
Гоби продолжала смотреть на меня, приоткрыв рот, словно заглядывая мне в душу в поисках того, что таилось там, на глубине. Сейчас она выглядела очень растерянной, юной, совершенно сбитой с толку — словно отражение меня самого, того, как я чувствовал себя сам, там, где я раньше никогда не был и где меня никто никогда не будет искать. Меня вдруг накрыло нелепое, уму не постижимое видение: я бросаю все — школу, музыку, семью, друзей — и сбегаю с ней на край света.
Я прикинул, что нас хватило бы примерно на неделю.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Голова болит.
— Это из-за губной помады, — улыбнулась она. — Моя губная помада пропитана особым наркотиком, контролирующим сознание. Теперь ты целиком и полностью в моей власти.
— Ха-ха.
— Поцелуй меня еще раз.
Я не пошевелился.
— Тебе продали поддельную губную помаду.
— Да нет, просто наркотик медленного действия, зато эффект длится долго.
Она снова потянулась вперед и, уже касаясь моих губ своими, прошептала:
