— Туда, куда, по мнению Фейхтвангера, должен стремиться каждый, кто хочет безнаказанно говорить правду…
— Это куда же, Шота Олегович?
— В сумасшедший дом.
* * *
Сумасшедший дом произвел на меня хорошее впечатление.
То есть, конечно, не «сумасшедший дом», а частная психиатрическая клиника «ОРХИДЕЯ». Почему «ОРХИДЕЯ» — загадка. А частная, потому что ничего не нужно было объяснять, а нужно было просто заплатить. Во дворе клиники я увидел чисто выметенные дорожки, по которым медленно и расслабленно ходили на вид вполне здоровые больные и быстро и озабоченно, как невротики, мелькал персонал «ОРХИДЕИ».
Внутри здания было натужно чистенько. Стены были выкрашены в мутный желтый цвет, призванный, очевидно, снимать агрессию и настраивать пациента на волну спокойной безысходности.
У входа в здание меня встретила высокая, полногрудая, опрятная и спокойная медсестра в белоснежном халате и на мой вопрос, могу ли я получить обещанную консультацию, уточнила, было ли мне назначено.
Я ответил, что нет, не было, но я готов доплатить.
Медсестра спокойно улыбнулась, кивнула, сказала «пойдемте» и всем телом поплыла куда-то по желтым пустым коридорам.
Вскоре мы вошли в кабинет, который выглядел совершенно как мой кабинет литературы в школе, с тем лишь отличием, что стол здесь был один, а вместо портретов Некрасова, Салтыкова-Щедрина и Пушкина на стенах висели портреты неизвестных мне эскулапов человеческой души. Портреты психиатров смотрели на меня так же сурово, как и классики русской литературы в детстве.
Медсестра зашла в кабинет вместе со мной, села в кресло напротив и представилась не кем-нибудь, но владельцем, а заодно и главврачом заведения Елизаветой Николаевной Киссер.
— Чем могу быть полезна? — прямо спросила доктор Киссер, весьма, впрочем, доброжелательно.
Я вкратце рассказал ей про анонимку и угрозы, минуя детали. Закончив, показал и само письмо, предварительно попросив Елизавету Николаевну прочесть его, не вынимая из прозрачной пластиковой папки.
Прочтя манифест, врач вопросительно взглянула на меня.
— На латыни это значит…
— Я знаю.
— И… чем же конкретно я могу вам помочь, Шота Олегович?
— Как по-вашему… — решился я. — Человек, написавший такое, сумасшедший?
Надо отдать должное доктору Киссер: она не стала объяснять мне, насколько это затруднительно или даже почти невозможно, ответить на мой вопрос. Вместо этого Киссер пожала плечами и снова улыбнулась.
— Если предположить, что это не розыгрыш и не фальсификация, то я бы сказала, что автор здоров. И довольно удачно притворяется социопатом.
