— А что за работа?
— Да жуть какая-то. Культура — поэзия там разная, в таком духе. Под началом некоего доктора Ратбоуна. У него после фамилии еще хвостом буквы идут, целая строчка всяких званий, и пенсне на носу. Работает над подъемом духовности и насаждает ее по всему миру. Открывает книжные магазины на краю света, за этим и в Багдад летим. Всегда в продаже переводы Шекспира[15] и Мильтона[16] на арабский, курдский, персидский, армянский и прочие языки. Глупо, по-моему, ведь этим же вроде занимается за границей Британский совет[17]. Но вот так. И мне работка досталась, так что я не в претензии.
— А какие у тебя обязанности? — спросила Виктория.
— Да, так, в сущности, я просто у старика на подхвате, сумку ношу да подлаиваю. Покупка билетов, заказ мест в гостинице, заполнение бланков, присмотр за упаковкой поэтических хрестоматий, вообще беготня туда-сюда. Потом, когда мы прибудем на место, я должен брататься с разной публикой — молодежное движение, знаешь? — нации и народы, объединяйтесь в борьбе за всеобщую духовность! — В голос Эдварда закрались тоскливые нотки. — Гадость, если честно сказать, правда?
Виктория ничего не смогла на это возразить.
— Ну, и вот, — сказал Эдвард, — ты… это… если только можно… я щелкну тебя? Один снимок в профиль, и еще один… смотри прямо на меня… Чудно.
Фотоаппарат дважды цвиркнул. Виктория слегка разомлела от самодовольства, как это свойственно молодым представительницам прекрасного пола, когда они видят, что произвели впечатление на симпатичного мужчину.
— Досадно, что я должен теперь уезжать, когда познакомился с тобой, — вздохнул Эдвард. — Я даже думаю, может отказаться? Но, наверно, сейчас уже нельзя, в последнюю минуту, когда все эти чертовы анкеты заполнены, визы получены… Нехорошо. Так не делают, верно?
— Еще, глядишь, и работа окажется не такая уж плохая, — утешила его Виктория.
— Кто ее знает, — с сомнением ответил Эдвард. — И что странно, скажу я тебе, у меня такое чувство, что там вроде бы не все ладно.
— Не все ладно?
— Ну да. Подозрительное что-то. А почему, не спрашивай. Не могу объяснить. Бывает такое, как бы шестое чувство. У меня один раз было — ну, беспокоит меня левое сопло, и все. Стал разбирать, а там тряпка в насосе застряла.
Технические подробности в его рассказе были ей недоступны, но идея понятна.
— Думаешь, он не тот, за кого себя выдает, твой Ратбоун?
— Да нет, едва ли, с чего бы ему? Человек всеми уважаемый, ученый, член всяких там обществ, с архиепископами и ректорами университетов на короткой ноге. Нет, просто ощущение у меня такое… Ладно… Время покажет. Ну, пока. Жаль, что ты с нами не летишь.
