— Нет. Он никогда ни на что не намекал.
— Прошу прощения, сердцееды это иногда делают. Что ж, доброй ночи, мисс Мередит. Спасибо большое. Кофе отличный. Доброй ночи, мисс Доз.
— Вот и миновало, — сказала Рода, когда Энн вернулась в комнату, закрыв за Баттлом парадную дверь. — И не так уж страшно. Добрый такой, просто родной отец, и, видно, нисколько тебя не подозревает. Все оказалось лучше, чем я предполагала.
Энн со вздохом села.
— В самом деле, ничего страшного, — сказала она. — Глупо с моей стороны было так психовать. Я думала, он будет пытаться запугать меня, как в спектаклях про концлагеря.
— Он вроде бы человек вполне здравомыслящий, — сказала Рода. — Прекрасно знает, что ты не из тех женщин, которые способны на убийства. — Она помялась немного, потом сказала: — Слушай, Энн, ты ведь не упомянула, что была в Комбиакре[81]. Забыла?
— Думала, что не важно, — сказала Энн. — Я была-то там всего пару месяцев. И расспрашивать там про меня некого. Могу написать и сообщить ему, если ты считаешь, что это важно, но наверняка — нет. Давай оставим это.
— Хорошо, давай оставим.
Рода встала и включила приемник. Раздался хриплый голос: «В исполнении „Черных нубийцев“ вы только что прослушали песенку: „Зачем ты лжешь, мне детка?“»
Майор Деспард вышел к Олбани быстро повернул на Риджент-стрит[82] и вскочил в автобус.
Час пик уже прошел, наверху оставалось много свободных м, ест. Деспард пробрался вперед и сел на переднее сиденье.
В автобус он прыгнул на ходу. Но вот автобус остановился, взял пассажиров и снова поехал по Риджент-стрит.
Еще один пассажир взобрался по ступенькам наверх, прошел вперед и сел на переднее сиденье с другой стороны.
Деспард не обратил на него внимания, но через несколько минут раздался вкрадчивый голос:
— Ну разве не прекрасен Лондон, когда смотришь на него с верхнего этажа автобуса.
Деспард повернул голову. Какое-то мгновение он выглядел озадаченным, потом лицо его прояснилось.
— Прошу прощения, мосье Пуаро. Не заметил вас. Да, как говорится, взгляд с птичьего полета. Однако раньше, без этой застекленной клетки, было лучше.
Пуаро вздохнул.
— Tout de тёше[83], только не в мокрую погоду, ведь тогда внизу набивалась тьма народу. А погода здесь часто мокрая.
— Дождик? Дождик никому еще вреда не причинил.
— Вы ошибаетесь, — сказал Пуаро. — Он часто приводит к inflammation pneumonie[84].
Деспард улыбнулся.
— Я вижу, вы, мосье Пуаро, следуете поговорке: «Пар костей не ломит».
