— Боже милостивый, сэр, — проговорил Найтон, — неужели они настоящие?
Ван Олдин удовлетворенно хмыкнул.
— Уместный вопрос. Три из этих рубинов — самые крупные в мире. Их носила русская императрица Екатерина[10], Найтон. Вот этот, центральный, называется «Огненное сердце». Он — само совершенство, ни малейшего изъяна.
— Они, должно быть, стоят целое состояние, сэр.
— Четыреста или пятьсот тысяч долларов, — небрежно подтвердил ван Олдин, — я уж не говорю об исторической ценности.
— И вы носите эти рубины вот так, в кармане?!
Ван Олдин весело рассмеялся.
— Именно. Это, видите ли, мой скромный подарок дочери.
Секретарь сдержанно улыбнулся.
— Теперь я понимаю, почему у миссис Кеттеринг был такой взволнованный голос.
Ван Олдин покачал головой. Тень снова легла на его лицо.
— Вот тут вы ошибаетесь, — сказал он. — Она ничего не знает, камни — для нее сюрприз.
И, захлопнув футляр, он стал медленно заворачивать его снова.
— Беда в том, Найтон, что человек не многое способен сделать для тех, кого любит. Я могу купить Рут огромный участок земли, но он ей не нужен. Могу надеть ей на шею эти драгоценности — ей, конечно, это доставит удовольствие — на миг, но… — Он покачал головой: — Но когда женщина несчастна в личной жизни…
Он осекся. Секретарь сдержанно кивнул. Репутация достопочтенного[11] Дерека Кеттеринга была ему хорошо известна.
Ван Олдин тяжело вздохнул. Опустив сверток в карман пальто, он кивнул Найтону и вышел из комнаты.
Глава 4
На Керзон-стрит[12]
Достопочтенная миссис Дерек Кеттеринг обитала на Керзон-стрит. Лакей, открывший дверь, сразу узнал ван Олдина и с дежурной улыбкой проводил его наверх, в большую гостиную на втором этаже.
Сидевшая у окна женщина бросилась ему навстречу:
— Наконец-то! А я весь день названивала майору Найтону, но он не знал, когда ты вернешься.
Рут Кеттеринг было двадцать восемь лет. Не будучи красивой и даже хорошенькой, она тем не менее была очень эффектна прежде всего благодаря ярким краскам. Ван Олдина в свое время называли «морковкой», или «рыжиком», у Рут же волосы были золотисто-каштановые. С ними прекрасно сочетались темные глаза и очень длинные черные ресницы — чье великолепие, правда, достигалось не без помощи косметики. Высокая, стройная, грациозная, она напоминала Мадонну Рафаэля[13]. Однако, присмотревшись, в ней можно было узнать и отцовские черты — тяжеловатая челюсть, волевой подбородок, весьма привлекательные в мужчине, но мало украшающие женщину; Рут ван Олдин с детских лет привыкла поступать по-своему, и всякий, кто попытался бы этому помешать, моментально убедился бы, что дочь Руфуса ван Олдина не уступит никогда и никому.
