Бывшую учительницу невольно передернуло от нелитературного слова, но поправлять водителя она не стала. В конце концов, не в таких они и близких отношениях состояли друг с другом. Кореец всегда казался Елизавете Михайловне подозрительным типом, живущим по каким-то своим, одному ему ведомым правилам.
Голощапова молча выполнила просьбу водителя и скрылась в недрах семирядинского автомобиля на заднем сиденье. Женя вернулся на свое законное место спереди и решительно повернул в замке ключ зажигания. Иномарка мягко заурчала, как обласканный хозяином маленький котенок.
За распахнутым окном спальни на втором этаже дачи от легкого ветерка покачивались близкие ветви дерева с желтыми и бурыми осенними листьями. Солнечные лучи, запутавшись в хитросплетениях листвы, создавали на стенах и потолке комнаты забавную игру светотени. Где-то поблизости ссорились птицы, и их беспокойный гомон наполнял округу.
Лавр резко открыл глаза и некоторое время тупо таращился в потолок, на зыбкую игру теней, пытаясь определить, где именно он находится. В последнее время такое нередко случалось с Федором Павловичем. С тех пор как нарушился привычный для него жизненный уклад, ушло в прошлое существование в окружении бритых качков с нечеловеческими именами типа Недорезок, Магнум и им подобными, Лавриков погружался в былую атмосферу исключительно в собственных сновидениях. В той прошлой жизни, которая сейчас, в сфере новых событий казалась ему скучной и неинтересной, у бывшего криминального авторитета не было рядом по-настоящему близких и дорогих его сердцу людей. Сейчас же он обрел родного сына, его тетку, да и верный Санчо стал Федору Павловичу значительно ближе по духу, чем был в том холодном и пустынном, как считал теперь Лавриков, особняке. Вот иногда ему и казалось, что все произошедшее с ним на поверку окажется не более чем сном, а то, от чего он избавился, — суровой реальностью.
Прохладная утренняя погода, присущая исключительно ранней осени, и птичий гвалт за раскрытым окном подействовали на новоиспеченного депутата Государственной думы благотворно. Он ощупал руками пространство под своим телом и обнаружил, что лежит не на мягкой двуспальной кровати, как это было прежде, а на стареньком диване, оставшемся, видимо, от предыдущих хозяев дачи. Стало быть, он проснулся там, где и должен был проснуться, согласно здравой человеческой логике.
Лавр повернул голову и уткнулся взглядом в стоящий у изголовья стул, на сиденье которого громоздились пара книжек, будильник, очки и бокал с каким-то доставленным Санчо питьем. Федор Павлович прищурился и внимательно вгляделся в стрелки на циферблате будильника.
