На заводе мне удалось создать довольно престижную для отрасли и для Иркутской области социологическую службу. Правда, моя зарплата похудела почти в два раза, но вскоре удалось компенсировать потери совместительством в институте, ведением практики студентов и неплохо оплачиваемым руководством дипломными проектами. Оплата за одного дипломника была примерно равна стоимости авиабилета до Москвы, а их у меня было до 10–12 человек. Летай — не хочу!
К концу аспирантского срока столкнулся я и с первым, запрещённым в ту пору, предпринимательством, правда, довольно простым. Отца наградили талоном на приобретение дефицитнейшей, почти правительственной машины той поры «Волга» ГАЗ-24. Мне удалось назанимать огромную сумму денег, вплоть до ссуды на строительство дачи, и приобрести машину-мечту. В 30 лет я оказался, пожалуй, опять самым молодым в городе волговладельцем. Но долги за машину я отдавал, зарабатывая ночным извозом. Частной конкуренции в далёкие 80-е годы почти не было, такси в дефиците, иномарок ноль, дороги свободные, поэтому и заработки были весьма приличные. В неделю получалась почти месячная зарплата заводского специалиста, а в ноябрьские праздники, когда заканчивались сезоны в геологических партиях, в артелях старателей и на сельхозработах, появлялось множество неприкаянных подвыпивших мужиков, и ночные, правда, небезопасные заработки доходили до месячного оклада. Заработанных денег хватало и на планомерную отдачу долгов, и на ежегодные поездки всей семьёй к тёще в цветущую Керчь на Чёрном и Азовском морях советского Крыма.
Но самой большой радостью уже тогда являлось творчество. Бесспорное признание моих научных заслуг выражалось в публикациях. Вначале — в тезисах местных конференций, а позже — во всесоюзных журналах «Социологические исследования», «Социалистический труд», «ЭКО» («Экономика и организация промышленного производства»). Нередко меня как молодого учёного приглашали на весьма представительные конференции и международные симпозиумы в Новосибирск, Москву, Кишинёв и т. д. Выступал я и на партийных конференциях. Один раз меня взял на заметку даже хозяин Иркутской области, сам первый секретарь обкома КПСС Н. В. Банников. Его помощники с ходу предложили мне весьма престижное выступление на учебе главных руководителей областного масштаба. Позже я узнал, что серьёзно обсуждался вопрос о переводе меня в аппарат обкома партии, но что-то там не срослось.
Следующая моя производственная ступень — должность заместителя директора по экономическим вопросам, но уже на другом оборонном предприятии — заводе «Востсибэлемент» в г. Свирске. На этой должности я обрёл бесценный опыт отстаивания интересов жизнедеятельности завода и работы с московским чиновничеством. Защищать в главке и министерстве нормативы образования всех экономических фондов, в том числе и фонда заработной платы, было весьма непросто. Кроме экономических выкладок активно использовал я и такой весомый аргумент, как цветы и конфеты — женщинам, а коньячок — мужчинам. О денежных взятках или каких-то «откатах» в пору младенческого капитализма не было и речи. Спустя ряд лет, когда в разгар социалистической перестройки предприятия активно переходили на две модели хозрасчёта и самофинансирования, не получился мой, почти уже решённый, перевод в Москву на должность заместителя начальника главка Министерства электротехнической промышленности по экономике. И тогда, вместо главка, я решил вернуться в Иркутск на ту же, что и в Свирске, должность, на завод при Объединении тяжёлого машиностроения.
