Поэтому впоследствии все удивлялись той горечи и силе чувств, которые вдова выказывала над гробом своего мужа, который она везла из Сан-Доминго морем во Францию. Правда, при возвращении домой оказалось, что гроб был набит драгоценностями, золотом и шалями вдовы, которые, как она боялась, достанутся англичанам. Тело же мужа она оставила догнивать в Сан-Доминго. Такова была та, которая впоследствии станет принцессой Боргез.
Оставим это несколько преждевременное отступление и обратимся к Леклерку.
При входе в зал его мрачная физиономия еще больше вытянулась, когда он услыхал хохот, вызванный рассказом Паулины, которая своим злым языком прохаживалась по поводу своего братца, чтобы досадить бедной Жозефине, которую ненавидела от всей души.
Леклерк протиснулся сквозь толпу и строго обратился к супруге:
— Теперь не время, Паулина, говорить о вашем брате.
Все навострили уши.
Оставив Монтескье, Фуше приблизился к этой группе.
— Генерал, у вас имеются известия? — спрашивали десятки голосов.
— После неудачной осады Сен-Жан-де-Акра Бонапарт вынужден был отступить, гонимый турками с одной стороны и преследуемый с другой английским флотом.
Это была первая неудача генерала. Смех утих.
Монтескье наблюдал за Фуше.
— Ба! — послышался чей-то голос. — Бонапарт выкрутится! Войска доверяют ему, и он отведет их назад в Египет!
Леклерк грустно покачал головой.
— Армия может перенести жажду, голод, холод, стычки с турками, но сейчас у нее более могучий соперник…
— Что? Какой?..
— Чума! — ответил Леклерк.
Шепот ужаса пронесся по залу.
Аббат опять взглянул на Фуше.
Фуше почесывал ухо.
— Итак, — спросил аббат, — что вы думаете о положении генерала Бонапарта?
Фуше молчал.
— Ну, что же, — опять начал аббат, — вот возможность доказать, что вы на стороне счастливых.
Фуше наклонился к аббату и сказал:
— Не вернуться ли нам в наш уголок, чтобы поговорить?
Когда они вернулись, Фуше указал на группу молодых людей, собравшихся возле Паулины.
— Посмотрите, они молоды, никому из них нет еще тридцати лет, они бедны, а значит рвутся к богатству, они честолюбивы и хотят власти. Вот партия, которую вам надо бы свергнуть!
Аббат наклонил голову в знак согласия.
— Что вы можете противопоставить им? — продолжал Фуше. — Трусливых принцев, не посмевших вернуться во Францию, командиров, соперничающих друг с другом, солдат, торгующих собой? Крестьян, убегающих, когда сжигают их дом? Разъединенные и упавшие духом вот ваша партия!
Аббат знал, что Фуше прав. Нечто подобное в свое время ему говорил Кожоль, да и другие. Тем не менее, он ответил:
