— Вот уж не обратил внимания.
— Ничего страшного. Этой ночью посмотрим.
— Позвольте, так вы серьезно насчет оборотня?
— Куда уж серьезнее. Франция, знаете ли, полна легендами об оборотнях, ликантропах, всяческих колдунах, обожающих принимать звериный облик. Взять, к примеру, историю некоего господина Санроша. Это случилось еще при Валуа. Генрихе Третьем, если не ошибаюсь. Некий господин Санрош отправился на охоту… Впрочем, не будем отвлекаться, но приезжайте в Бретань или Нормандию и скажите любому местному крестьянину, что оборотней нет. Он не только высмеет вас, но еще пообещает познакомить с парой-тройкой самых опасных колдунов-оборотников.
— Никогда бы не подумал!
— Англия вообще бедна на подобные сказания. Не знаю, с чем это связано. Но континентальная Европа… О, вы еще не были в Польше либо Пруссии! Кладезь!
— Боже мой, Боже мой… А почему вы назвали ликантропа стихийным?
— Обычно оборотнями становятся не по собственной воле.
— А не обычно?
— Не стоит об этом сейчас. Я хочу все же надеяться, что мы имеем дело с простым случаем болезни.
— Так ликантропия — это болезнь?
— Да. Редкая и практически не излечимая. Думаю, что-то эндокринное.
— Какой ужас!
— Больной теряет контроль над своими эмоциями, чувствами и инстинктами. Становится кровожадным, боится солнечного света…
— Слава Богу, таких на борту «Суламифи» нет, насколько я успел заметить.
— Зато, в таком случае, выявить убийцу было бы проще простого. Вот только можно ли судить и карать больного?
— Ох, мсье Пастер, этическими проблемами предоставим заниматься судьям.
— Пусть так.
— А если вервольф не стихийный?
— Тогда мы имеем дело с убийцей не менее расчетливым и холодным, чем полковник Моран, не так ли? И вывести его на чистую воду будет ох как сложно! Но если предположить преднамеренного, а не стихийного оборотня, нужно опять же искать мотив. Мотив убийства.
— Тогда… — Молодой человек задумался и вдруг рассмеялся. — Подумать только, я-то думал, что предстоит противодействие: Шерлок Холмс — Огюст Дюпен! А у нас выходит…
— Шерлок Холмс — доктор Уотсон, — широко улыбнулся француз. — Право же, вы не правы, простите за каламбур. Я же упоминал, что люблю раннего Эдгара По. «Вечерняя звезда», например.
Он продекламировал прикрыв глаза:
В разгаре пик лета
И ночи зенит,
Бледные звезды7
Смотрят с орбит.
Прислуга блестящей,
Но хладной Луны,
Глядящейся с неба
В сверканье волны…
— А я, признаться, не силен в американской поэзии, — вынужденно произнес Харрисон.
