— Все ваша дурацкая игра в награды, кто кого перетянет! — усилила натиск Семеновна, не глядя на Татьяну Романовну, но каждое слово предназначалось сейчас ей, и это понимали все трое. — Удивляюсь тебе, Таня, тебе нужен живой муж, а детям отец, а не ваши дурацкие висюльки!
Можно ли думать сейчас о премиях, когда ног не таскаешь!
Вместо ответа Татьяна Романовна, осторожно взяв Васю за плечи, заставила ею лечь. Вася, чутко настроенный сейчас ко всему происходящему, задержал руку Татьяны Романовны в своей, еще влажной от слабости ладони.
— Танюш, дети уже встали? Не очень я тебя напугал?
— Не очень. Но лучше ты сейчас поспи, а то полежи бездумно, с закрытыми глазами.
— Я лучше полежу с открытыми, можно?
— Всегда бы ты был такой покладистый, цены бы тебе пс было, Вася.
— Да разве не всегда такой? В понедельник такой был, погоди-ка, когда еще? В пятницу…
— Особенно когда Кобышу в пасть добровольно лезешь…
— Да, Кобыш мужик серьезный, с характером, да, Таня, си прагматик, но он умеет почувствовать направление, а это немало. Пойми, он на месте в лаборатории.
— Я знаю одно, в ключевых позициях ни с кем нельзя делиться, тем более с Кобышем, он же не человек, он танк, я его боюсь. — Татьяна Романовна, не принимая примиряющей улыбки Васи, отчужденно переставляла пузырьки у изголовья.
— Чем Кобыш тебя так достал, ну чем он опаснее, например, Полуянова?
— Как можно быть таким травоядным! Кобыш-акула, он проглотит тебя вместе с лабораторией и не облизнется, — Татьяна Романовна нервно поправила узел шейной косынки. — Почему я одна должна все предвидеть? Кто я такая? Мне скоро самой уже не будет места в лаборатории.
Кобыш выживет. Да, да, да, кто я такая, чтобы меня спрашивать, принимать меня во внимание?
Смотревший на нее с легкой полуулыбкой Вася от ее последних слов откинулся головой на подушку, и лицо его затвердело.
— Ты опять усложняешь…
— А ты упрощаешь, упрощаешь, упрощаешь, — раздельно, утяжеляя каждое слово, ответила Татьяна Романовна, солнце было уже высоко и густо заливало комнату, Татьяна Романовна совсем задернула штору. — Нечему удивляться. Ты умный человек и понимаешь все. Меня не может не тревожить наше положение. Если бы ты понял, Вася! Нельзя всю жизнь только работать. Надо когда-то заставить себя остановиться и оценить уже сделанное.
— Что, что я должен оценить, Таня? — ровно, как о чем-то безразличном для себя, спросил Вася.
— Ты хочешь, чтобы я высказала тебе все до последней запятой?
