В начинающем смеркаться воздухе явственно сквозил запах чего-то паленого, и сыщики ускорили шаг. В пустой клумбе на широкой бетонной плите, установленной в дальнем углу центральной площади Лучан, догорали остатки чересчур задержавшейся молодости Алевтины Ивановны - ее рыжие крашеные волосы. Склонившаяся над догорающим трофеем тень обернулась, и сыщики увидели странное сказочное создание - девушку-ребенка - с синеватым, прозрачным личиком и короткими волосами; ее бездонные как у инопланетянина глаза засасывали души наших землян-сыщиков целиком без остатка; ее бестелесность пугала и завораживала одновременно. Тридцатилетние, полные сил мужчины с солидным служебным положением и богатым жизненным опытом безропотно приняли свою судьбу и со сладким томлением безнадежности одновременно молили: "Только не уходи! Не оставляй!". Быть может именно так дьявол и крадет души заблудших грешников; ведь нужно только подчиниться и он все сделает сам, а Господу нужны наши добрые дела и чистые помыслы, и даже наши ошибки и наши грехи, потому как не молись о божьей помощи, но трудиться-то все равно нам самим придется!
Это мрачное очарование внезапно развеял дикий женский вопль, и все исчезло - и девушка, и горевшие волосы, и даже запах чего-то паленого. Стряхнув с себя сладкое оцепенение, мужчины смущенно переглянулись, но продолжали стоять на месте - совершенно обычные, ничем не примечательные мужские голоса слышались все ближе и ближе:
-Да что могло там случиться?! Алевтина что ли опять начудила?
-Отец кричал в трубку, что ей что-то отрезали, а до этого она приезжего чуть не задушила!
-Язык ей надо отрезать, и все будет в порядке - и у нее и у всех нас!
-Я не понял, но отец кричал еще, что он закрывается и эмигрирует.
-Ну и пусть закрывается, но зачем так срочно?! До утра ведь подождать можно.
-Я ничего не мог понять!
-Но меня из дому вытащить ты смог!
Карпухин с молодым Вельде подошли к Галушкину и Лозе; и, дружно помолчав, четверо мужчин двинулись на женские крики, обратно в "ОНОРЕ".
Такого разгрома бедная Франция не знала со времен Наполеона - разбитая бутылочная декорация, зареванные и растерзанные супруги Мозовская и Купцов (оба); застывший в оборонительной стойке с табуретом наперевес Армен Арсенович Агабебян; сидящий на полу в разорванной рубашке непоколебимый театрал Николай Птушко, правда с уцелевшей бутылкой французского коньяка в руке; и Алевтина Ивановна со смелой, асимметричной прической, да еще и в крепких руках Андрея Генриховича и анонимного посетителя, удерживающих ее от разгрома единственного уцелевшего столика, за которым сидели остекленевший старичок с подбитым глазом, ритмично покачивающийся из стороны в сторону, и худенькая девушка, изо всех сил скрывающая, как ей страшно.
