— Он считает, что стыдно рассказывать об этом, — проговорил Саид. — А мне ничуть не стыдно, наоборот.
Шарлемань не находит слов, он чувствует себя очень далеким от их жизни.
— Да, мы живем грязно и бедно! — говорит Саид, распаляясь, словно вторя своему товарищу. — Но я думаю, что такой бедностью мы можем гордиться!
Ответить? Но что? И как? Со снисходительным видом буркнуть: «Нужно все-таки есть хоть немного…» Но это просто нелепо. А главное — Шарлемань чувствует, что не имеет права давать советы.
— …Все это временно! — заканчивает Саид.
На этот раз наступило настоящее молчание.
Наконец Шарлемань вытаскивает часы, как всегда в минуты замешательства… Удивительно, что со времени прихода в фургон прошло всего пятнадцать минут.
— Ладно! Мне пора… Ну, мы теперь знакомы.
Вторые четверть часа — месяц спустя — это рассказ о пытках в Понпон-Финет.
— Если говорить правду, то мы их сообщники!..
Он вспоминает, как на том собрании людям изменила их обычная сдержанность. Шарлемань явился как раз, когда Кристиана начала говорить. Он торопливо пробрался на пустое место слева от нее. И сразу заметил, какие у всех бледные лица, особенно у Роберты Сюрмон. Кристиана тоже была бледна, а те, кто близко знал ее, почувствовали чуть заметную дрожь в ее голосе.
— Что случилось? — спросил он шепотом, нагнувшись к своей соседке слева, Клементине Ваткан.
— Ничего, — удивленно ответила она. — Почему ты спрашиваешь?
Он не мог понять. Он пропустил начало собрания, когда Кристиана, вероятно, спросила: «Начинаем?», затем прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила, дожидаясь, пока все усядутся и шум затихнет… В эти несколько волнующих секунд лица вокруг замирают в ожидании, точно холмики удобрения на весеннем поле… все зависит от погоды… Поднимется ветер и принесет с собой ночной дождь. Тогда не придется их раскидывать, они растекутся сами ровным слоем по всей почве… Вот еще, не хватало только сравнить людей с навозом!.. Но удобрения не навоз, это вещь чистая. Они только и ждут, как бы раствориться в воздухе, в воде.
Кроме этой неприметной дрожи, в выступлений Кристианы не было ничего необычного. Правда, вот еще что: в зале собралось не меньше тридцати человек. Многие из них очень редко приходят на собрания. Шарлемань скоро нашел этому объяснение: по крайней мере четверть присутствующих живет на улице Буайе. Иной раз достаточно одного энергичного человека, чтобы увлечь за собой всех остальных… Но что-то он не припомнит таких активистов на этой улице!..
