Судьба открытия | страница 36
- А куда, по-твоему, я идти должен?
- К Менделееву хотя бы. Кстати, по соседству живет. И очень странно, что до сих пор…
«Не понял… Да разве я из честолюбия?»
- Труды Дмитрия Ивановича, - сдерживая себя, сказал Лисицын, - вон в шкафу - вся третья полка. Знаю их наперечет. К каждому слову отношусь с благоговением. Но ты, Павел, наверно, забыл: найдешь ли у него хоть строчку о подобном разложении известняка? Это уж моя область, мои мысли. Кто в них разберется лучше, чем я сам? И заметь, пожалуйста: когда Дмитрий Иванович работал над периодическим законом, разве он обращался к кому-нибудь за помощью?
- Зря упрямишься. Зря! Пожалеешь.
- Ай, какой ты! Пойдем, кстати, а то остынет чай… В корпусе - помнишь? - Семен Никитич. «От сих до сих»…
Они разговаривали допоздна. Потом Лисицын оставил Глебова у себя ночевать. Пусть хоть отоспится, отдохнет после скитаний.
- Да не стеснишь ты, - убеждал он, - вздор!.. И спи, пожалуйста, спокойно. Никакая полиция ко мне сунуться не посмеет. Я, брат, человек благонадежный.
Егор Егорыч приготовил гостю постель на диване в кабинете. Лисицын спал в столовой, где за ширмой была его кровать.
Оставшись один, Глебов прошелся из угла в угол. Он посмотрел в темноту за окно, прикинул расположение комнат в квартире: в случае если обыск, скажем, - налево от двери кухня, черный ход, лестница во двор и на чердак. Скользнул взглядом по мебели. Достал из кармана револьвер, сунул под подушку.
Его все время тревожила мысль о помощнике мастера с Обуховского завода: «Не провокатор ли? Уж очень благостный. Пожалуй, надо и товарищей предостеречь».
А простыни, когда он лег, оказались свежими, хрустящими, подушка - мягкой, голова так и утопала в ней. Щека немного болела, припухла. Как они с городовым… Сейчас - держись только - начнется! «Приятно, - думал Глебов, потягиваясь в постели, - хорошо вот так лежать… Надо письмо написать матери. Сколько лет ее не видел? Девять? Нет, десять. Съездить к ней нужно бы… Мать, да… Отец…»
Отца Глебов совершенно не помнил. Но мать говорила, что он, будучи человеком упрямым, однажды вступил в пререкания с самим царем. Вспылил, на замечание царя ответил дерзко. А царь приехал в полк, где служил отец, производил смотр. Проступок обошелся отцу дорого: его лишили майорского чина, разжаловали в солдаты. Как солдат он участвовал в осаде Плевны, за храбрость был произведен в подпоручики и там же, через неделю, погиб при штурме крепости.
С первых лет сознательной жизни маленькому Глебову образ отца представлялся возвышенным и светлым.