Когда подошли к домику в поле, Славик вдруг побежал, раскинув руки к рассвету, заливаясь:
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля-а…
Потом, спрыгнув в готовую траншею, схватил лопату, выставив ее наружу, затарахтел:
— Тра-тат-та-та-та! Тра-та-та…
— Дите, — умилилась Зина. — Ему б играть, а тут серьезная задача.
Они копали, когда пришел угрюмый человек в ботинках с обмотками, которые им были видны на нем лучше всего из их траншеи. Он принес два лома, неодобрительно покосился на результат их усилий, взял колышки с бечевкой, натянул и прорыл в траве новый контур, слабо проступивший из-за почти одинакового цвета почерневшей от ночных морозцев травы и сухой бурой земли. Бросив колышки на прежнее место, человек ушел, так ни слова и не обмолвившись.
— Кто это? — спросил Славик.
— Старшина, — отвечает за наш участок, — пояснила Пана.
Она с Зиной взялась за ломы, да так, что Аля со Славиком едва успевали выбирать за ними землю. Траншея быстро углублялась. Так заработались, что не заметили время обеда. Славик взмолился:
— Пошли есть! Или уморить хотите бедного ребенка?
Столовая была чуть поодаль от казармы, просто низкий барак, хорошо видный днем. А за ним еще домик, неказистый, но кирпичный.
— Уж не баня ли там? — с надеждой вглядывалась Зина.
— Кухня это, а о бане не мечтай, разбомбило ее.
— Когда?
— До вас. По ошибке.
После обеда Зина, не выпускавшая из рук лома, вдруг села на бугор земли у окопа и заплакала:
— Не могу больше терпеть, помираю…
— Где болит? — подошла к ней Пана, отирая высокий взмокший лоб.
— Ой, весь бок и живот в колотье…
— От этой «ломовой» работы, — авторитетно заявил Славик, беря у Зины лом.
Пана побежала к казарме. Славик с Алей уложили Зину на свои одежды, надели на нее жакет, повязали платок. Слезы так и лились из-под прикрытых век Зины.
Подкатила полуторка, с подножек спрыгнули Яша и Пана.
Присев около Зины на корточки, Яша определил:
— Аппендицит. Поехали, роднуша, спасаться. — И, обхватив ее за талию, повел к машине. Вскочил в кузов, крикнул Пане:
— Без происшествий чтобы! Ждите.
Славик, стоя у кабины, говорил:
— Зин, я с тобой…
— Нет, нет, нет! Паночка, ты положительная, пригляди за моими.
У Али мурашки по спине, вспомнила, как ей стало плохо от крошечного разрезика на ладошке, а тут операция! Вот и у Славика глаза испуганные. Но никому ни слова. Поднял Зинин лом и стал отламывать землю у стенки окопа.
Часа через полтора вернулся Яша, да не один, а с модно одетой, красивой молодой женщиной.
