Дима отошел. Аля глядела на платформы, груз которых больше похож на свалку тряпья, каждый станок в своей одежке. А она сама что будет делать после отправки последнего эшелона? Вот это вопрос… Работа текла, менялась, но она была. Нужная, спешная, правда, в последнее время ее стало меньше, но она была, была… а дня через три не будет. Что же тогда? Аля растерянно обернулась.
— Простилась?
— Да. Спасибо…
— Уезжаю и я.
Она не знала, что сказать. Не под пули на фронт, а в глубокий тыл, где, говорят, даже нет светомаскировки. И она только кивнула.
— Приказ, — Дима кашлянул. — А давай вместе?
— Я такой «специалист», дороже везти, чем новых обучать.
— Будешь специалистом. Распишемся, и поедешь.
Она испуганно глянула в его ждущие глаза.
— Нельзя же!
Лицо его вытянулось, губы дернулись в злой усмешке:
— Как это я раньше не допер? У тебя небось дружок-лейтенантик завелся? Их сейчас в Москве полно.
Обида подтолкнула на ответ, которого себе не позволяла раньше, сказала откровенно:
— Он «завелся», когда я была малышкой, росли вместе. И он не в Москве, а на фронте.
— Все правильно, а я — дезертир.
— Зачем же так? Я же знаю, как ты бегал в военкомат. И оружие фронту… кто-то должен… Ты хороший. Не могу предать, понимаешь? И… и…
— И не любишь. Как на казнь еду. Хотя бы что-нибудь одно, фронт или ты.
— И фронт, и я — возможная гибель? — фыркнула Аля и, смутившись от неуместной сейчас шутки, опустила глаза на заляпанный мазутом асфальт.
— Буду один, как сыч в горах…
— И мне нет восемнадцати… — стала оправдываться она. — И мама… больна, но работает.
Зачем она все это лепечет? Жалость. Не хочется вовсе его разобидеть. А если бы Игорь вот утешал какую-нибудь свою новую знакомую? Нет, нет и нет!
— Дима, прости.
— Ладно, не бери в голову. Передай своим женщинам привет.
— Почему же сам не простился?
— Начнутся ахи, а то и слезы… Не люблю. Дай лапку, — и протянул свою сильную руку. — Прощай, птенчик, — сжал и тут же выпустил он руку Али и пошел было, но обернулся: — Если что не выйдет с лейтенантом, я буду ждать!
Глядя в его удаляющуюся фигуру, прямую, тонкую, Аля переполнялась раздражением. Не выйдет с лейтенантом… Он что, рассчитывает на гибель Игоря? Нет, Дима не такой. Просто надеется, с Игорем у нее ничего не будет. Да она сама о таком не думала: будет, не будет. Пусть уцелеет, это главное. И все же сомнение Дима заронил. Что может разрушить их с Игорем отношения? Смерть. Разве не погибла мама Димы в бомбежку? Вот отчего ему так плохо, а она ничем помочь не смогла. Как мучительно даже невольно обижать человека.
