— А ты слыхала?
— Она живет в Сокольниках, а зоопарк на Пресне, значит, слыхала, — подсмеивалась Катя.
Соня, побледнев и глядя расширившимися глазами в темный угол, спросила всех и никого:
— А если немцы сюда дойдут?.. Что с Москвой будет?
— Нам с тобой заботиться не о чем, молодые, красивые, полюбит и немец, заживем не хуже, чем Миля с Шакиром, — посмеивалась Катя.
— Нехорошо говоришь, — возмутилась чернокосая, смуглая Миля Фадиева. — Позорно слушать, Шакир муж мне, а не немец поганый. Тьфу…
Женщины засмеялись.
— Я же шучу, а то вы застращались тут совсем.
— Плохой шутка, я жена, мне немец не надо.
Посмеялись было, и опять тоска. Мужчины залегли в дальнем темном углу на нарах. Оттуда несся приглушенный смех, храп, тянуло табачным дымом.
— Мужикам надо отдельный подвал, задушат табачищем, и храпят, спасения нет, ровно моторы в цеху.
— Вот и надо оставаться в цехе, вредность одинаковая, а производительность нулевая, — не унывала Катя.
— Давайте, правда, больше не пойдем сюда? — встрепенулась Аля, ей здесь было так плохо, словно в ловушке.
И в следующую тревогу не спустилась в убежище, осталась в цехе. Подкатился разъяренный Иванов, заорал:
— Раз такая бесстрашная, марш дежурить на крышу!
Это знакомо, Аля спокойно пошла к лестнице.
— Назад! Девчонка… — растерялся Иванов.
— Я дома в дружине, всегда дежурю на крыше, — и Аля полезла по железной лестнице.
С тех пор стала «штатной» дежурной. Соня предложила:
— Давай по очереди. Сначала ты на крышу, я у станка, потом ты у станка, я на крышу.
— Ты дома тоже на крыше дежуришь?
— Что ты! Токарят полно, меня и близко не подпускают, дом-то пятиэтажный.
— Вот и будем там, где от нас больше пользы, — заявила Аля.
Так Соня начала работать при налетах. Постепенно многие привыкли и оставались у станков, будто и нет воздушной тревоги. Только самые слабодушные женщины уходили вниз, а с ними любитель поспать наладчик Валька:
— Я законы и правила уважаю, — говорил он, зевая после отбоя.
…Небо потемнело, прожектора ушли куда-то за пределы видимости, поутих заградительный огонь… Аля примостилась у трубы, кутая полами телогрейки поджатые ноги. На небе ни звездочки.
Такая же темень и над Игорем? Где-то он… Вот так же смотрит в небо? И не знает, что он всегда с нею, здесь ли, на Малой Бронной, как воздух, его не замечаешь, но им живешь. А вдруг и она вот так же всегда и везде с ним… Медленно, издалека, наплывали чудесные звуки трубы: та-та-та-тата-та-а-а… Когда-то в соседнем доме жил трубач из театра, завораживающим, волшебным было медное звучание его трубы… Та-та-тата-та-а-а… Аля поплыла, плавно, медленно вслед за призывами трубы, дальше, глубже, в ночь… кто-то сильный легко подхватил ее и понес туда, к призывам трубы… Игорь?..
