Я вскочила, быстро натянула халат и, подбежав к двери, рванула ручку на себя. В комнату практически ввалились Ранитиэль и… сильно располневший и нетрезвый Жан!.. У меня сначала в груди всё сжалось от ужаса и шока, но когда Рани, обретя возможность отступить, освободила руки и зарядила звонкий шлепок по такому знакомому лицу, я поняла, что это, скорее всего, его брат… Тот самый, который тискал меня на балу!
Кирмегетт перевёл взгляд на меня, и я увидела в его глазах торжество и ликование! Он втолкнул Ранитиэль вглубь комнаты, закрывая за собой замок на ключ, торчащий из него. Кошмар из прошлой жизни вновь зашевелился наяву… Рани швырнула в него каким–то заклинанием, но оно отскочило, сметая её саму на пол. Она ударилась об угол кровати и не шевелилась.
— Ну а ты что стоишь, детка? — он поймал меня за руку, притягивая к себе, — иди ко мне, приласкаю!
И прижал к себе, грубо сдирая халат, давая власть рукам. Я завизжала!
Только не это! Нет!.. Ни за что и никогда!..
Загорелись руки, я поддала коленкой, как в старые добрые времена! Страх и злость смешались в какую–то гремучую смесь. Он согнулся от боли, зажимая в паху самое мерзкое, что есть в мужчине. А я отбежала к окну, прижимая к груди лямку разорванной сорочки…
Если на нём какой–то отражающий артефакт, или защита того же характера, что и на мне, значит, всё, что я использую против него — отразится в мою сторону! А памятуя защиту Нэла — ещё и умножится… Но вот единственное, что НЕ могло причинить мне вред, даже будучи умноженным — мой огонь. Но если я воспламенюсь, то одежда сгорит… Я с ужасом смотрела на распрямляющегося гиганта — ростом он был поменьше Жана, но разница была не существенна!
— Ммм… Обожаю, когда женщины сопротивляются! Покричи ещё, детка! И помни, если причинишь мне вред — я твоему «жениху» вполне официально откажу в союзничестве. Так что убери свой огонь и не дёргайся, стерва! — он кинулся на меня, рывком разворачивая спиной к себе и срывая остатки одежды, избегая моих пылающих рук. Самый ненавистный звук, преследующий меня в ночных кошмарах, раздался среди шума возни — звук щёлкающей пряжки мужского ремня! В глазах потемнело… Только…
Чувства внезапно обострились, зрение обрело более широкий диапазон, хоть и в более красных тонах… И запах… Такой сладковато–горький запах… Страх! Я горела вся, носясь за своим мучителем по комнате, — одежда на нём местами уже сгорела, а я жаждала мести — злой, лютой мести! Сжечь, сжечь, сжечь!.. За всё, что причинил Ранитиэль, за всё, что причинил уже мне!
