— А главная обязанность хозяев шариата благословлять эти беззакония, основываясь, конечно, на законах шариата, — добавил Рузи-Помешанный.
— Излюбленное же, основное занятие эмира — сорить деньгами в Ялте и развращать юношей и девушек в Бухаре... — Хамра-Силач запнулся. — Как знать, может, эти мученики, которых мы истребляем как «вероотступников», поднимали голос против эмирских порядков, поборов, налогов?..
— Взять хотя бы цирюльника Хаджи-Негмата или Абдушукур-бая из Чарджоу, — желая поддержать Хамра-Силача, Хайдарча поспешил привести известный ему случай. — Хаджи-Негмат выдал дочь за сына Абдушукур-бая, они еще с колыбели были сосватаны. Не угодил эмиру — не подсунул ему дочь... А началась эта заваруха, эмир и воспользовался смутой, объявил Хаджи-Негмата и Абдушукур-бая «кафирами»[15] и казнил их. Не остыли еще их трупы, а дочь Хаджи-Негмата, законная жена сына Абдушукур-бая, была доставлена в гарем и брошена в пылкие объятия эмира
— А по мне, если эмир и рассчитался с кем-нибудь по справедливости, так это с Хаджи-Негматом, — заявил уверенно Рузи-Помешанный. — Хаджи-Негмат был при эмирском дворе поставщиком смазливого живого товара. Он знал в этом толк и ухитрялся откапывать таких барышень, что пальчики оближешь. Он даже ради этого обосновал в Москве контору, но его управляющего уличили и посадили за решетку. Хаджи-Негмат до того был близок к эмиру, что жертвовал ему собственных жен. Погорел он из-за дочери. Но опять же ничего странного — укротители змей гибнут обычно от укуса змеи, вот и он подох от руки своего властелина
— Что бы вы мне ни толковали, а эмир не виноват. Если ваша правда, почему же муллы, хозяева шариата, не препятствуют ему? — не сдавался Кодир-Козел,
— Кто? Муллы, хозяева шариата? — поразился Хайдарча. Оглядев компанию, он предложил:
— Расскажу-ка я вам занятную историйку об этих самых служителях аллаха.
— Давай, начинай быстрей! — обрадовался Курбан- Безумец, — скоротаем время до возвращения арб.
— Начинай, начинай, — посыпалось со всех сторон.
(Продолжение главы «Хозяева шариата»)
— В медресе Кукельташ, — начал Хайдарча новую свою историю, — а оно самое большое в Бухаре, жил один мой приятель по имени Махмуд-Араб. Родом он был из нашего тумана — из Пешкуха, но в Кукельташе обосновался давным-давно, лет тридцать. Как опытный мулла, он получал денежное пособие из эмирской казны. В удальстве, кутежах и скандалах в Бухаре могли соперничать с ним один от силы два человека, а вот в благородстве он не имел себе равных. Убей ты его отца и попроси у него же, Махмуд-Араба, убежища, он спрячет тебя и тайны твоей не выдаст.
