Так что солнце садилось позади нас, и мы повернули в сторону тёмной береговой линии, позволив ветру гнать нас в сторону скал, пока, наконец, не показался вход во фьорд, куда мы и заплыли. Фьорд оказался узким, шириной в пару сотен ярдов. Его берега взмывали круче лестниц, переходя в зазубренные гребни угрюмых скал, баюкавших воды.
Пока два норсийца занимались с верёвками и парусом, со мной говорила Аслауг. Она сидела на корме рядом со мной, одетая в тени и намёки, не обращая внимания на дождь и порывы ветра.
– Принц Ялан, как же они измываются над тобой при помощи этой лодки. – Она положила руку мне на колено, чёрные как смоль пальцы пачкали ткань, и в меня проникало восхитительное чувство. – Баракель теперь направляет Снорри. У норсийца нет твоей силы воли. Там, где ты мог противостоять проповедям демона, Снорри колеблется. Его инстинкты всегда были…
– Демон? – пробормотал я. – Баракель ангел.
– Ты так думаешь? – промурлыкала она мне на ухо, и внезапно я уже не знал, что думать, и меня это не слишком заботило. – Создания света принимают любой образ, какой вы позволите им украсть из легенд. Под ним все они желают одного и того же, а в друзья они вам годятся не больше, чем огонь.
Я содрогнулся под своей накидкой – прямо сейчас мне хотелось согреться, и пламя бы не помешало.
– Но огонь…
– Огонь твой враг, принц Ялан. Поработи его, и он станет служить, но отпусти его лишь на дюйм, только дай ему возможность, и повезёт, если сможешь сбежать из горящих развалин своего дома. Держись от огня подальше. Ты же не станешь прижимать к груди раскалённый уголь. Так же не стоит бросаться в объятья Баракеля и таких как он. Снорри так и поступил, и теперь от его воли остался лишь пепел – теперь он марионетка, при помощи которой свет добьётся своих целей. Глянь, как он на тебя смотрит. Как он за тобой наблюдает. Всего лишь вопрос времени, когда он начнёт действовать против тебя. Попомни мои слова, мой принц. Попомни…
Солнце зашло, и Аслауг погрузилась во тьму, которая вытекла сквозь обшивку.
***
Мы остановились у причала Харроухейма в сгущавшихся сумерках, ориентируясь на огни домов, стоявших на круче. К западу у бухты что-то вроде оползня образовывало широкую плоскую площадку, на которой под укрытием фьорда можно было растить зерно.
Нам махнул рукой старикан с лампой, который сидел в своей лодке, разбирая последний улов в сетях.
– Небось, захотите, чтоб я вас наверх проводил, – прошамкал он себе в бороду.
