– Допустим, он задумал обман – так мне кажется, – однако он ли виновен? Всегда ли виновный виновен? «Виновный» иногда оказывается подставным лицом. И часто «виновный» сам является жертвой.
– Прости, не понимаю?
– Мой сын организовал аферу? Согласен! Но от кого он унаследовал свою натуру мошенника? Возможно, от меня…
– Я тебе запрещаю рассуждать подобным образом. Ты поднимался по всем ступеням социальной лестницы, соблюдая законы.
– Юридически. А морально?
– Юридически – законно! Все остальное не в счет. Есть только один закон и множество моралей. Не ищи извинений своему сыну, наши решения исходят от нас самих. У всех бывают различные обстоятельства, но каждый делает свой выбор. Твой сын сделал плохой выбор.
– Именно.
– Ты позволишь ему и дальше спать?
– А что изменится, если я его разбужу?
Поль Арну не сумел сдержать раздраженный жест:
– Пусть исправляет то, что натворил!
– Слишком поздно.
Поль Арну нервно поднялся.
– Если гонг прозвучал, разойдемся по домам, и пусть полиция извлекает нас из постелей. Morituri te salutant[10].
Вильям Гольден устало вздохнул и движением пальца заставил Поля Арну сесть обратно.
– Поговорим о деньгах. Вы с коммерческим директором проверили счета?
– К несчастью, да.
– Какова итоговая сумма?
– Получалось три миллиарда. На самом деле все четыре.
Цифра прозвучала как бесшумный взрыв. Вильям Гольден и представить не мог, что долги фонда достигли такой планки.
Помолчав пару минут, Поль Арну добавил:
– Чуть больше четырех.
– Можешь не продолжать. На этом уровне миллионы все равно что семечки.
Повисло молчание, оно длилось дольше прежнего. Вильям Гольден выпрямился, открыл дверцу, за которой обнаружилась коллекция бутылок – смоляных, янтарных или цвета топаза – на подсвеченных полках. Он обескураженно оглядел этикетки:
– Обычно я говорю, что каждой ситуации подходит определенный виски, но, боюсь, у меня идиотские привычки. Не представляю, какой именно…
– Бери самый дорогой. Hic et nunc[11]. Не стоит откладывать на завтра.
Вильям Гольден согласно кивнул, взял бутылку тридцатилетней выдержки, разлил по стаканам жидкость, каждая капля которой стоила, как золото, и уселся рядом с Полем Арну.
Они угрюмо чокнулись. Вильям отпил глоток, поморщился от удовольствия, прищелкнул языком и решительно продолжил:
– Наша возможность компенсировать?
– Ты о банке? Четверть суммы.
– А моя? Как частного лица?
– Еще меньше. Даже если продашь все, что имеешь.
– Нам не выстоять?
– Нет.
– Значит, разорение?
