Исагер превратился в тень на фоне сугробов.
Мы последовали за ним, желая увериться, что он пойдет домой по Киркестраде. Двигался он медленно. Застревал в сугробах, беспорядочно загребал руками. Это, наверное, согревало, но не слишком помогало продвигаться вперед.
Можно было взять его прямо там.
В ту ночь среди нас были только самые старшие. Нильс Петер прокрался по чердачной лестнице и выскользнул через заднюю дверь, Ханс Йорген наврал, что пойдет к товарищу. Его отец в ту зиму был в плавании, а мать относилась к нему как ко взрослому. Йосефа и Йохана, конечно, с нами не было.
Все мы знали, что на следующий день нас так или иначе ждет взбучка. Но ударом больше, ударом меньше — не все ли равно?
Лоренс просился пойти с нами. Он клянчил:
— Ну пожалуйста, возьмите меня!
— Ха! — ответили мы и стали насмехаться над его одышкой: — Бежать придется быстро. Куда тебе!
Если бы мы и вправду чувствовали к нему такое уж сильное отвращение, то взяли бы его. Он и не догадывался, что в тот вечер его пощадили.
Мы ждали Исагера на углу Киркестраде и Корсгаде. Звездным светом мерцали кристаллы снега. Вот наконец он появился: тень, медленно растущая среди блестящих снежинок. Несмотря на темноту, мы все же натянули на лица шарфы, так что видны были одни глаза. Жарким было наше дыхание. Мы сами были словно тени, стая волков среди снежной ночи.
Мы закидали его снежками. Подошли поближе и сильно и метко обстреляли. Это были еще шуточки. Мальчишки, кидающие снежки.
Одним снежком с него сбило шапку. Он наклонился, пошатываясь, и тут второй снежок, твердый, как ледышка, взлелеянный теплой и мстительной мальчишеской рукой, попал учителю прямо в ухо, которое, верно, и так горело на морозе. Все равно что бросить камень. Исагер схватился за голову.
— Негодяи! — закричал он. — Я знаю, кто вы!
И шагнул вперед. Снежок, попавший прямо в лицо, ослепил его. Затем настал черед затылка. Исагер шатался от боли и опьянения.
— Негодяи! — закричал он снова.
Но голос его стал слабее. В нем послышалась жалоба — и страх.
Этого мы и добивались. Шутки кончились. Теперь-то он узнает нас по-настоящему. Он отступал, и с каждым его шагом уменьшался наш страх. Мы вошли во вкус собственной умножившейся силы, и нам захотелось большего. За пределами класса Исагер был никем, старым пьянчугой, блуждающим среди метели. Но не таким он нам казался. Мы поймали самого дьявола, в наших руках оказался источник всех наших страданий. Мы не могли его пощадить. Тогда страх остался бы с нами навечно. В тот раз, в классе, Ханс Йорген поставил Исагера на колени, заломив ему руку за спину, но, даже стоя на коленях, учитель сохранил свою власть над нами, и Хансу Йоргену пришлось его отпустить.
