Но на этот раз врагу не уйти.
Мы временно отступили. Исагер протер глаза от снега, но нигде нас не увидел. Он решил, что спасся, но таков и был наш план. Нетвердой походкой учитель потащился дальше через сугробы. На шапку махнул рукой. Мы слышали, как он бормочет, и знали: это он проклинает нас. И тут мы атаковали снова: новые снежки, все тверже и тверже, чистый лед. Так близко невозможно промахнуться. Все равно что давать пощечины: по одной щеке, по другой. Голова Исагера болталась из стороны в сторону. Почувствуй же, какова наша плетка! Мы не издавали ни звука. Зато он всхлипывал и стонал. С каким удовольствием мы измолотили бы всю его мерзкую рожу!
Мы прекратили обстрел. Не хотели, чтобы он свалился на Киркестраде, где его могут найти еще до того, как мороз доведет дело до конца.
Мы позволили ему дойти до самого угла с Нюгаде, а затем снова окружили и погнали вперед. Хотели добраться до безлюдного района у порта, где по ночам никто не ходит. Мы довели шатающегося и спотыкающегося Исагера почти до Буегаде. Время от времени он падал головой в сугроб, и мы ждали, пока он не поднимется на ноги.
Учитель ревел.
Ужасный звук не пробудил в нас сочувствия. Метель гасила все прочие звуки, и мы слышали лишь плач нашего мучителя. Слезы текли по его щекам, превращаясь в лед. Хлопья снега висели на бакенбардах, которые казались очень длинными и обтрепанными. Слышались плач и бормотание. Проклинал ли он нас, как всегда, или молил о пощаде? Понять было невозможно, да мы и не пытались. Дьявол наконец-то оказался в нашей власти.
Исагер прижался к стене жилого дома и споткнулся о ступеньку лестницы одного из тех островерхих фахверковых зданий, что стояли в конце Нюгаде. Падая на скрытую снегом лестницу, он выставил руки, и Ханс Йорген попал твердым как камень снежком прямо ему в нос. Было темно, но на белом фоне стало видно, как закапала кровь и на снегу расползлось сначала маленькое, потом большое пятно. Исагер повернул голову в нашу сторону и заблеял от страха. Из его носа, болтаясь, свисала кровавая сопля.
Ханс Йорген швырнул еще один снежок, но промахнулся. Снежок попал в дверь.
В доме зажегся свет, замерцал за стеклами окон, покрытыми ледяными узорами.
— Кто там?
Мы услышали какую-то возню в прихожей.
И сбежали. По Буегаде через метель шел, размахивая фонарем, Крестен Хансен. Пылающий фитиль отбрасывал неверные отсветы на его изуродованное лицо. Он стал сторожем. Спал днем, а ночью ходил по городу, чтобы не показывать никому своего лица. Выглядел он жутко. И тем не менее это ему пришлось посторониться, когда мы промчались мимо. Он уронил фонарь в сугроб, стало совсем темно.
