Шестьдесят семь | страница 5

Минут через десять - пятнадцать на дороге показалось семь солдат.

- Давайте, давайте, топайте скорее, - тихо сказал Павлов.

Так же тихо старшина Бочкович приказал:

- Стрелять по моему сигналу.

Солдаты приближались. Мы переводили взгляд то на них, то на своего командира.

- Огонь! - крикнул Бочкович.

Гитлеровцы, скошенные нашими пулями, даже не успели сделать ни единого выстрела.

- Начало неплохое, - сказал Павлов и любовно похлопал ладонью свой автомат. - Жаль, маловато.

- Сейчас будет больше, - ответил Бочкович.

Примерно через час Никита Гребенюк, выполнявший обязанности наблюдателя, крикнул:

- Идут! Смотрите вон туда!

Фашистов было довольно много. Они прятались за зданиями, старались как можно ближе подойти к нашему сараю. Враги, видимо, думали, что небольшая группа партизан проникла к ним в тыл и они легко покончат с ней. Залаяли пулеметы. Пули звякнули о стену, прошили дверь. Фашисты бежали в нашу сторону. Когда они были близко, мы открыли огонь. Несколько трупов осталось лежать на земле. Часть гитлеровцев повернула левее, в направлении домика, где занимали оборону отделения Юрия Лисицына и Ивана Макиенка, вероятно, намереваясь подойти к нам с фланга. Но и здесь они попали под обстрел. В рядах атакующих произошло замешательство. Оставшиеся в живых поспешно уползали, стараясь укрыться за домами.

Стрельба с обеих сторон прекратилась.

Из-за туч выплыло солнце, яркое, но холодное. Люди нашего маленького гарнизона молчали. Ми ждали нового наступления гитлеровцев. И оно началось. Теперь против нас шло не меньше батальона. Появились крупнокалиберные пулеметы. Но и вторая атака не принесла успеха врагу. Он прекратил ее, оставив на поле боя еще десятка два трупов.

Во время затишья к нам пришли Константин Ольшанский, Алексей Головлев и краснофлотец Павел Артемов. Они поздравили нас с первым боевым успехом.

- В таком же духе и дальше действуйте, товарищи, - Константин Федорович улыбнулся. Он облокотился на цементную перегородку. - Прошу всех ко мне.

Когда мы подошли, Ольшанский, обращаясь к Головлеву, сказал:

- Алексей Федорович, я хочу не только поставить боевую задачу, но просто поговорить по душам с людьми, не как командир, а как старший товарищ.

- Правильно, Константин Федорович, - ответил замполит. - Сейчас это очень важно.

Ольшанский стоял, высокий и стройный, сжимая в руке автомат. Он говорил о Родине, о народе, партии, о тяжелой войне, принесшей так много горя и страданий советским людям.