– Кто, жена? – голос опять зазвучал громче.
– Я тебя умоляю, – в ответе слышалось раздражение, – кто еще, папа римский? Жена, конечно. Заявилась прямо к парторгу: воздействуйте, мол, помогите: семья рушится…
Комочек туши бесшумно скатился в раковину. Рука замерла.
– …с Урала, кажется. Ну, и решил делать карьеру по всем фронтам.
– В каком смысле?
Та, которая умоляла, понизила голос. Теперь доносились отдельные слова, обрывки фраз, но Стелла больше не вслушивалась. Руки почему-то дрожали, чушь какая. Она поправила волосы, яростно откинула крючок и пошла по коридору, не оборачиваясь.
Секретарша директора – кримпленовый костюм, парикмахерские завитки, духи «Серебристый ландыш» – то и дело прижимала к носу платок:
– И где я подхватила?
– Шли бы домой, – посочувствовала Стелла.
– Досижу – всего ничего осталось; а дома ноги с горчицей…
Прервав мечтания, Стелла кивнула на закрытую дверь:
– У себя?
Та помотала головой.
– У парторга.
– Это надолго, не знаете?
– Как получится, – последовал непонятный ответ.
– Люсенька, – стараясь не накаляться и ненавидя себя за просительные интонации, продолжала Стелла, – как там с нашей сметой, он подписал?
– Я не в курсе, Стелла Константиновна, – Люсенька застенчиво высморкалась, – вы лучше сами…
«Две недели тянется эта бодяга, – с досадой думала Стелла, – сколько можно? Ты, клуша, должна была передать мою заявку на подпись и не передала». Сидеть с простуженной Люсей было бессмысленно, и Стелла вышла. Хлопали двери. Несколько человек ждали лифт. Встречая знакомых, Стелла приветливо улыбалась, иногда обмениваясь короткими фразами. Тайная надежда случайно встретить Виталия ни на чем не основывалась – нечего ему делать в управлении, он обычно торчит в лаборатории. Заглянуть в библиотеку?.. На двери была приклеена бумажка: «Санитарный день».
Доска объявлений на первом этаже была облеплена сотрудниками, проходившие замедляли шаг. «Елка скоро, надо бы девочкам пригласительные взять», – подумала Стелла, но не остановилась – прошла в гардероб. Надела пальто и стояла у зеркала, повязывая шарф. Достала помаду, боковым зрением заметив надвигающуюся сзади красную фигуру.
Фигура принадлежала плотной коренастой брюнетке. Стелла посторонилась, чтобы пропустить женщину, но та никуда проходить не спешила, а встала за ее спиной и внимательно рассматривала ее в зеркале. «Не баба – пожар, – Стелла закрыла патрончик с помадой. – Никто не объяснил бедолаге, что нельзя носить оранжевый с красным». Она нечаянно встретилась с «бедолагой» взглядом – и чуть не отшатнулась от яростно полыхающей ненависти в прищуренных глазах.
