Воздух колыхнулся первый раз за многие годы. По полу прокатился грязный мяч. Маленькие пылинки вспыхнули и закрутились в лучах света, пробившего себе путь сквозь кровлю. Нечто, никем не видимое и не ощутимое, начало двигаться. Оно появилось из бутерброда рабочего, канализационной трубы и перьев голубя. Атом оттуда, молекула отсюда незамеченными потекли к центру каморки.
Оно сжалось в спираль. И, наконец, пройдя через несколько странных, древних и ужасных стадий, превратилось в Леди ЛеГион.
Она пошатнулась, но устояла.
Объявились и остальные Ревизоры, но в своей обычной манере «нас никогда здесь не было». Мертвенный серый цвет просто обрёл форму. Они появились как корабли из тумана. Вы глядите в туман, и вдруг оказывается, что часть тумана и есть корпус судна, который всё это время был здесь, и теперь уже ничего не остаётся, кроме как бежать к спасательным шлюпкам…
Леди ЛеГион сказала:
— Я не могу продолжать делать это. Это слишком болезненно.
Один сказал: А, ты можешь рассказать нам, что такое боль. Нас всегда интересовал этот вопрос.
— Нет. Нет. Не думаю. Это телесное… Это неприятно. Отныне я буду сохранять эту форму.
Один сказал: Это может быть опасно.
Леди ЛеГион пожала плечами.
— Мы думали так раньше. Это всего лишь внешняя сторона, — сказала она. — Имея форму людей, заметно легче иметь с ними дело.
Один сказал: Ты пожала плечами. И ты говоришь своим ртом. Дырой для воздуха и пищи.
— Да. Поразительно, не правда ли? — Тело Леди ЛеГион нашло ящик, перевернуло и село сверху.
Она уже почти не задумывалась о движениях мускулов.
Один сказал: Ты ведь не ешь, не так ли?
— Пока что нет.
Один сказал: Пока? Это означает мерзкую проблему всех… отверстий.
Один сказал: И как ты научилась пожимать плечами?
— Это пришло с телом, — сказала её светлость. — Мы не осознаем это. Большая часть действий, которое оно совершает, получаются автоматически. Прямостояние вообще не требует усилий. Всё это дается легче с каждым днём.
Тело слегка переменило позу и скрестило ноги. «Удивительно, — подумала она. — Оно сделало это, чтобы устроиться поудобней. Мне совсем не приходится об этом задумываться. Мы даже не догадывались».
Один сказал: Будут вопросы.
А ревизоры ненавидели вопросы. Они ненавидели их почти так же, как ненавидели принятие решений, а принятие решений они ненавидели почти так же, как они ненавидели понятие индивидуальности. Но что они ненавидели больше всего, так это вещи, которые беспорядочно движутся в пространстве.
