Он встал и взял свою метлу.
— Нам лучше двигаться дальше, парень. Ещё две-три секунды и мы спустимся к Глухому Бому.
— Что вы собирались сказать? — спросил Лобзанг, торопливо вставая на ноги.
— Просто ворчание старика, — сказал Лю-Цзы. — Сознание начинает блуждать, когда размениваешь седьмую сотню. Пошли.
— Дворник?
— Да, парень?
— Зачем мы взяли вертушки?
— Всё в своё время, парень. Я надеюсь.
— Мы несём время? Если оно остановится, мы сможем идти? Как… водолазы?
— Высшая отметка.
— И…?
— Ещё вопрос?
— Время — это «она»? Никто из учителей не упоминал об этом, и я не припомню ничего такого в свитках.
— Не забивай себе голову. Мгновен написал… ну, это называется Секретный Свиток. Его держат в запертой комнате. Только аббат и самые главные монахи держали его в руках.
Лобзанг не мог упустить такую возможность.
— Так как вы…? — начал он.
— Ну, не думаешь же ты, что такие люди подметали там полы, правильно? — сказал Лю-Цзы. — Ужасно пыльно там было.
— Что в нём?
— Я не успел много прочитать. Мне показалось, это неправильно, — сказал Лю-Цзы.
— Вы? Так что в нем было?
— Это любовная поэма. И неплохая…
Фигура Лю-Цзы расплылась, когда он начал нарезать время. А затем он и вовсе растворился и исчез. Через снег пролегла цепочка следов. Лобзанг завернул время вокруг себя и пошёл следом. И из ниоткуда пришло воспоминание: Мгновен был прав.
тик
Перед вами множество помещений вроде складских. Они всегда найдутся в очень старом городе, как бы ни была дорога земля. Просто иногда пространство теряется.
Строится мастерская, а возле неё другая. Заводы, склады, сараи и временные пристройки карабкаются друг на друга, встречаются и сливаются. Пространство между соседними стенами закрывают толью. Участки земли разной формы и размера колонизируются с помощью куска стены с дверью. Старые дверные проёмы маскируются горами хлама или новенькими подставками для инструментов. Старики, которые знают, что и где расположено, идут дальше и погибают, как мухи, попавшие в густую паутину на грязном окне. Молодые же, в мире хаоса среди жужжащих станков, малярных мастерских и нагромождения верстаков, не имеют на это времени.
И ещё были сарайчики вроде этого: маленький склад с застеклённым слуховым окошком, все четыре владельца которого думали, что им владеет кто-то из трех других, если вообще о нём вспоминали. На самом деле каждому из них принадлежало по одной стене, и, конечно, никто не мог вспомнить, кто крыл крышу. За всеми его четырьмя стенами люди и гномы гнули железо, пилили доски, делали верёвки и ввинчивали шурупы. Но здесь была населённая крысами тишина.
