Вор Времени | страница 30
— Ты! Дворник!
Лобзанг оглянулся, но крик был адресован Лю-Цзы. Динь, недавно возведенный в ранг Третьего Дзиня, судя по его новенькому поясу, покраснел от ярости и начал наступать на маленького человечка.
— Что ты делаешь здесь, уборщик отбросов? Это запрещено!
Улыбка Лю-Цзы не изменилась. Но он залез в свою робу и достал маленький мешочек.
— Так короче, — сказал он. Затем извлек щепотку табака и, в то время как Динь нависал над ним, принялся сворачивать сигарету. — Кроме того, здесь повсюду грязь. Мне, несомненно, придется переговорить с тем, кто подметал тут.
— Как смеешь ты перечить, — закричал монах. — Убирайся на свою кухню, дворник!
Находясь за спиной Лю-Цзы, Лобзанг мог видеть, что весь доджо остановился, чтобы посмотреть на них. Один или два монаха перешептывались друг с другом. Человек в коричневой робе доджо-мастера, подперев рукой подборок, безмятежно наблюдал за ними из своего кресла.
С величайшей осторожностью и приводящей в ярость деликатностью, словно самурай, составляющий букет, Лю-Цзы поместил листья табака на тонкую папиросную бумагу.
— Нет, я полагаю, что сейчас пройду вот в эту дверь, если вы не возражаете, — сказал он.
— Какая наглость! Значит, ты готов драться, враг пыли?
Человек отпрыгнул назад и поднял руки в жесте Битва Хека. Он крутанулся на месте и пнул ногой тяжелый кожаный мешок, причем с такой силой, что оборвалась цепь, на которой тот висел. И вновь обернулся лицом к Лю-Цзы, держа руки в позе Движение Змеи.
— Аий! Шао! Хаййя… — начал он.
Мастер поднялся.
— Подожди! — приказал он. — Хочешь ли ты узнать имя человека, которого собираешься убить?
Воин замер в своей стойке, глядя на Лю-Цзы.
— Мне не нужно знать имя дворника, — сказал он.
Лю-Цзы скатал сигарету в тонкий цилиндр и подмигнул разозлённому человеку, только подлив тем самым масла в огонь.
— Всегда разумнее узнать имя дворника, мальчик, — сказал доджо-мастер. — И мой вопрос был адресован не тебе.
Джереми глядел на свои простыни.
Они были покрыты записями. Его собственными записями.
Они тянулись через подушку на стену. Были среди них и чертежи, оставившие глубокие следы в штукатурке.
Карандаш нашелся под кроватью. Он даже заточил его. Он заточил карандаш во сне!
И судя по всему, он писал и чертил несколько часов. Пытаясь зарисовать сон.
Составив даже перечень деталей на обратной стороне пухового одеяла.
Всё это имело смысл, когда он видел это, как молоток или палка или Гравитационный Регулятор Хода Вилбрайта. Это было похоже на встречу со старым другом. А сейчас… Он посмотрел на строчки каракуль. Он писал так быстро, что игнорировал пунктуацию, как и некоторые буквы. Но всё же, в этом можно было углядеть смысл.