— Яка? Я всё ещё в Анк-Морпорке? — спросил Лю-Цзы, рассматривая подставку для ковшей. Мужчина продолжал стоять к нему спиной.
— Хм-м. Любопытный вопрос, — сказал посудомойщик. — Можешь считать, что ты почти в Анк-Морпорке. Не хочешь молока яка? Я могу достать коровьего, козлиного, овечьего, верблюжьего, молока ламы, лошади, кошки, собаки, дельфина, кита или аллигатора, если хочешь.
— Что? Аллигаторы не дают молока! — сказал Лю-Цзы, берясь за самый большой ковш и бесшумно снимая его с крюка.
— Я и не говорю, что это было просто.
Дворник перехватил ковш поудобнее.
— Дружище, что это за место? — спросил он.
— Ты в… молочном магазине.
Человек у раковины произнёс последнее слово так зловеще, словно говорил «замок ужаса». После этого он поместил ещё одну бутылку на подставку для сушки и, по-прежнему не оборачиваясь к Лю-Цзы, поднял руку. Все пять пальцев, кроме одного, были сжаты в кулак.
— Знаешь, что это, монах? — спросил он.
— Не дружеский жест, дружище, — ковш казался достаточно тяжёлым. А Лю-Цзы приходилось пользоваться оружием и поплоше.
— О, весьма поверхностная интерпретация. Ты стар, монах. Я вижу за твоими плечами тысячелетия. Скажи мне что это, и узнаешь кто я.
Холодный воздух в молочной стал немного холоднее.
— Это средний палец, — сказал Лю-Цзы.
— Тьфу! — сказал мужчина.
— Тьфу?
— Да, тьфу! У тебя есть мозги, так используй их.
— Послушай, это было очень любезно с твоей…
— Тебе известна тайная мудрость, которой алкают все, монах, — посудомойщик помедлил. — Нет, я подозреваю, что тебе известна даже явная мудрость, что кроется на видном месте, и которую практически никто не ищет. Кто я?
Лю-Цзы посмотрел на выставленный палец. Стены молочной побелели. Мороз усиливался. Его разум бросился вскачь, библиотекарь памяти принялся за свои обязанности.
Это было необычное место, это был необычный человек: Палец. Один палец. Один из пяти пальцев на… Один из пяти. Один из Пяти. Слабое эхо старой легенды отозвалось в его голове. Пять без одного будет четыре.
Один ушёл.
Лю-Цзы осторожно повесил ковш обратно на крюк.
— Один из Пяти, — сказал он. — Пятый из Четверки.
— Вот. Вижу, ты неплохо образован.
— Ты… ты тот, кто ушёл до того, как они стали знамениты?
— Да.
— Но… это молочная кухня, а ты моешь бутылки!
— И что с того? Мне надо чем-то занять свободное время.
— Но… ты Пятый Всадник Апокалипсиса! — произнёс Лю-Цзы.
— И могу поспорить, ты не вспомнишь моего имени.
Лю-Цзы запнулся.
— Нет, — сказал он. — Не думаю, чтобы я его вообще слышал.
