Повозка сияла белой краской, украшенной кое-где свежей зеленью.
Слова на её боку с гордостью провозглашали:
РОНАЛЬД СОХА, САНИТАРНЫЙ МОЛОЧНИК
ОБЩЕПРИЗНАННЫЙ
Наверное странно, что люди никогда не спрашивали: «Когда конкретно признанный?». Но если бы они это сделали, ответ оказался бы довольно сложным.
Ронни открыл ворота и под грохот молочных ящиков выехал в безвременный миг.
Это ужасно, думал он, все сговорились против маленького бизнесмена.
Лобзанга Лудда привел в себя тихий звук, как будто рядом с ним что-то крутилось и пощелкивало.
Его окружала темнота, неохотно отступающая под рукой. На ощупь она была как бархат, которым, впрочем, и являлась. Он лежал под одним из прилавков.
За его спиной ощущалась слабая вибрация. Он осторожно протянул руку и понял, что портативный Удлинитель начал крутится в своей раме.
Значит…
Что теперь делать? Он живет за счёт одолженного времени. У него не больше часа, а может и намного меньше. Но он может нарезать, значит…
Нет. Что-то подсказывало ему, что это может стать роковым для времени, сохраненном в изобретении Ку. Это простое размышление навело его на мысль, что всего дюйм пространства отделял вселенную полную бритвенных лезвий от его кожи.
Итак… всего час, может и меньше. Но волчок можно опять заставить крутиться, ведь так?
Нет. Рукоятка завода была на спине. Можно завести только чей-нибудь другой волчок. Спасибо, Ку, за твою экспериментальную модель.
Может можно её снять? Нет. Лямки это часть прибора. Без них части тела начнут путешествовать с разной скоростью. Эффект, наверное, будет такой же, как если заморозить человеческое тело, а потом спустить с лестницы.
Открыть ящик ломом, который ты должен из него достать…
Сквозь дверную щель лилось зеленовато-голубое сияние. Он шагнул к ней и неожиданно услышал, что волчок набирает скорость. Это значило, что он высвобождает больше времени, а это плохо, когда у тебя в запасе лишь час, а может и меньше.
Он сделал шаг назад, и Удлинитель вновь принялся неспешно пощелкивать в своей раме.
Значит…
Лю-Цзы был на улице, и у него тоже был волчок, который, так же как и у него, должен был заработать автоматически. В этом безвременном мире Лю-Цзы оставался единственным, кто может крутить ручку завода.
Стекло, которое он разбил, прыгнув сквозь окно, окружало дыру подобно блестящему исполинскому цветку. Он потянулся, чтобы потрогать один из осколков. Осколок словно живой, рванулся вперед к полу, порезав его палец и остановившись только выйдя из радиуса действия вертушки. Не трогай людей, говорил Лю-Цзы. Не трогай стрел. Не трогай вещей, которые движутся, это правило. Но стекло…
