— Мне фделать немного чая, фэр? — спросил он, пока Ревизоры разглядывали доктора.
— Что такое чай? — поинтересовался мистер Белый.
— Это протокол, — огрызнулась Леди ЛеГион.
Мистер Белый заколебался. Протокол — дело важное.
— Э…, э…, э…, да, — сказал Джереми. — Чаю, Игор, прошу. Пожалуйста.
— Боги, вижу, ты закончил часы! — сказал доктор Хопкинс, который очевидно не замечал, что в воздухе уже можно было вешать утюг. — Какое чудесное творение!
Ревизоры продолжали пялиться друг на друга, в то время как доктор легкой походкой прошёл мимо них и посмотрел на стеклянный циферблат.
— В самом деле, Джереми, молодец! — сказал он, снимая очки и энергично протирая их.
— А что это за миленькое голубое сияние?
— Это кварцевое кольцо, — сказал Джереми. — Это…
— Оно скручивает свет, — сказала Леди ЛеГион. — А затем пробивает брешь во вселенной.
— Правда? — сказал доктор Хопкинс, водружая очки на нос. — Как оригинально! Оттуда выскакивает кукушка?
тик
Из худших слов, которые могут быть произнесены на лету, те, что известны как «о-оу», наверное, совмещают максимум леденящего нутро ужаса с минимумом трат на дыхание. И когда Лю-Цзы произнёс их, Лобзангу не потребовалось объяснений. Он уже некоторое время наблюдал за облаками, которые становились всё чернее, толще и страшнее.
— Рукоятка дрожит! — закричал Лю-Цзы.
— Это потому что прямо над нами буря! — проревел Лобзанг.
— Всего пару минут назад небо было голубым как колокольчик!
Анк-Морпорк приближался. Лобзанг мог разглядеть несколько самых высоких зданий и вьющуюся по равнине реку. И грозу, обложившую город со всех сторон.
— Мне придется посадить эту штуку, пока я ещё в состоянии! — сказал Лю-Цзы. — Держись…
Метла снижалась до тех пор, пока их и капустные поля внизу не разделило всего несколько футов. Кочаны под сандалиями Лобзанга были похожи на мелькающие посадочные огоньки зелёного цвета.
Лобзанг услышал ещё одно слово, которое не так страшно услышать в полете, но только не от того, кто за штурвалом.
— Э…
— Вы знаете, как остановить её? — закричал Лобзанг.
— Не наверняка, — выкрикнул Лю-Цзы. — Держись крепче, я попробую…
Метла задрала нос, но продолжала двигаться в прежнем направлении. Прутья зачиркали по капусте. Чтобы остановиться, им понадобилось преодолеть всё поле, оставляя за собой глубокую борозду и запах давленой капусты.
— Ты в состоянии сейчас нарезать? — спросил дворник, выбираясь из расквашенных кочанов.
— Думаю, могу… — начал Лобзанг.
— Тогда пошевеливайся!
