Узда для Троцкого. Красные вожди в годы Гражданской войны | страница 46

. Не стоит сомневаться в том, что у К.Т. Новгородцевой было достаточно послеоктябрьских документов покойного супруга для написания полноценного монографического исследования. Однако она явно не собиралась щедро делиться информацией с читателями, поскольку из источников совершенно очевидно следовало, что крупнейшим государственным деятелем Я.М. Свердлов, несомненно, являлся, однако тип этого деятеля был никак не «ленинско-сталинский». Не случайно, по мнению П.Н. Караваева, «особенно […] схематизм изложения» был характерен для описания «самых последних месяцев работы Я.М. [Свердлова]»^>{234}, следовало «привести содержание» отправленных, по свидетельству К.Т. Новгородцевой, «за десять дней до своей смерти по крупным городам»^>{235} телеграмм, показать «их значение, подробно осветить, с кем именно встречался Я.М. [Свердлов] в эти последние дни, какие вопросы решались при этих встречах»^>{236}. Отмеченное автором рецензии умолчание в действительности очень красноречиво, поскольку как Л.Д. Троцкий сознательно позабыл написать в воспоминаниях об обстоятельствах создания Реввоенсовета Республики, так К.Т. Новгородцева целенаправленно опустила подробности партийной и государственной деятельности супруга в последние месяцы и особенно дни его недолгой, но необыкновенно яркой и насыщенной жизни.

Воспоминания В.Д. Бонч-Бруевича хороши главным образом с литературной точки зрения. Символично, что этого старого большевика и знают до сих пор только потому, что он стал основным создателем Государственного литературного музея, одним из отцов-основателей Российского государственного архива литературы и искусства. Отнюдь не зря, если верить ленинскому управделами, сам Г.В. Плеханов говорил В.И. Ленину, что В.Д. Бонч-Бруевич обладал «очень хорошим знанием языка»^>{237}.

В.Д. Бонч-Бруевич относился к тому типу «революционеров», которые очень быстро почувствовали себя новой аристократией и усвоили замашки, достойные царской камарильи. Так, В.Д. БончБруевич, оппонируя бывшему товарищу прокурора республики Н.С. Каринскому, заявил, что последний «даже был принят (великая честь! — С.В.) мною в Кремле»^>{238}. Очень мило, что в мемуарах демократичный «Бонч» не забыл упомянуть «няню […] дочери Ульяну Александровну Воробьеву, простую вологодскую крестьянку»^>{239}. Несмотря на то, что в политики В.Д. Бонч-Бруевич никогда не рвался и всю жизнь просидел в ленинских канцеляристах, в годы Гражданской войны он, тем не менее, осуществлял важные функции по организации правительственного аппарата и информированию вождя о происходящем в большевистской партии и Советском государстве во время его болезней. Будто бы даже В.И. Ленин сказал В.Д. Бонч-Бруевичу: «необходимо создать мощный аппарат Управления делами Совета народных комиссаров, т. к., несомненно, и в первые дни, пожалуй, и долгое время в наше Управление со всех сторон будут стекаться всевозможные дела. Берите все это в свои руки, имейте со мной непосредственное постоянное общение, т. к. многое, очевидно, придется разрешать немедленно, даже без доклада Совету народных комиссаров или сношения с отдельными комиссариатами»